И замок в придачу... Попасть и не пропасть

Олие Ольга

— Спрашивай ужо, бачу, как тебя распирает.

— Дядька Кузьма, а отец знал, кто ты?

— А то ж! Я его с самого евоного рождения нянчил. Так и подружилися. Жили душа в душу, потом и ты родилася, я и тебя помогал растить. Но ты меня бачить не могла, потому как спала твоя силушка. А як пришла в дом ведьма поганая, так и стало мне худо зосем. Эта змеюка все норовила силу мою испить, шоб самой напитаться. Я и перекрыл ей доступ-то.

Стареть я начал быстро, а шоб ты меня бачить могла, пришлось даже прикинуться человеком, або ж без меня пропала б ты. Ох и злилася ведьма подколодная, заклятья свои шептала, шоб, значицца, хомовуха проявить. Я, глядючи на ейные потуги, тольки хихикал, бо не узрела она во мне ту самую нечисть, якую бачить хотела.

— А я думала домо… Хомовухи хорошо к ведьмам относятся, — предположила, вспоминая наши сказки. На это дядька скривился и решительно мотнул головой.

— Не, не любим мы энтих поганок, злые они, тольки вред несуть дому. Так и в твоём произошло. Свела эта погать батюшку твоного. И за тебя ужо взялася.

— А зачем она сказала моему мужу, что я приемыш? — этот вопрос не давал мне покоя.

— Дык а як жешь? Скажи она, шо ты аристократка, хтоб ему позволил неволить тебя замужеством? По первой бы завещание стребовали, потым бы разбираться стали. А так сиротку без роду и племени можно и продать тому, кто шибко нуждался. Но не в тебе самой, а тольки в венчании. Ему потребна была супружница, шоб не лезла в евоную жизню. Сжить со свету тебя было решено. И нихто б не опечалился. А вдовые-то могуть лет десять апосля не думать про женитьбу, да и в другую Империю путь им открыт, еще и благов каких получуть.

— Хм, теперь понятно, отчего мне так легко досталась дарственная со всеми землями. И даже приписка мелким шрифтом звучит, как издевка.

— Шо за приписка? — проявила любопытство Ванка. Я и рассказала.

— Отож злыдня, — крякнул недовольно дядька Кузьма, явно имея в виду моего супруга. — Он бы всяко в выигрыше б оказался.

— Не дождется. И живой останусь, и геранство приведу к процветанию, уж в этом я постараюсь, будет еще локти кусать от досады.

— То правильно, девонька, тут ты молодчина, горжусь я тобой. А мы сподмегем обязательно, — пообещал хомовух. И я сразу поверила его словам.

— Если супруг собирался сжить меня со свету, зачем он оплачивал мой постой на постоялом дворе? — еще один вопрос не давал мне покоя, потому как от него так и несло противоречием. Ох, какая хитрая усмешка стала у хомовухи.

— Дык нихто и не платил.

— Э? Это как? Но сам же хозяин подтвердил оплату.

Что-то я совсем ничего не понимаю.

Или у меня произошел заворот мозга, или у нас разговор как у слепого с глухим. Я ведь сама прекрасно слышала, как Кузьма сообщал об оплаченной комнате и тот неприятный тип с ним согласился. А выходит… Ничего не выходит.

— Девонька, ешо на подъезде к двору тому, я успел связаться с дружком своим, тамошним хомовушкой, ох, осерчал он на хозяина, шибко осерчал. Потому и сподобился подмочь. А всего-то и потребно было вложить в головушку дурную мысли про оплату. Ну не могли ж мы и правда золотыми светить. Або тады нас бы там и порешили. А так усе добро и обошлося.

— Потрясающе! — выдохнул а пораженно. — А вы всем так можете вложить в голову нужные мысли?

— Та не, запрещено енто. Супротив хозяев ни один хомовуха не пойде, ежели тольки не осерчал шибко, как в нашенском случае. Мы ж тож не миролюбивые существа, коль хто нас обидеть, могем и мстю жестокую устроить. Даром, шо нечисть. Но ты не баись, за своих хозяевов, хто к нам с лаской да добром, мы готовы и жизню отдать. А с такими, як той боров жадный, да бандитский прихлебыш, разговор у нас короткий. А теперича пора ехать, коль все поели. Ты мальчонку забери в карету, нечось ему на козлах делать. Нехай поспит чутка. Уставши он шибко.

— И ничего я не… — попытался возразить малец, да кто б его слушал. Мы с дядкой Кузьмой так зыркнули на него, что он сходу согласился. А я еще и поведала:

— Да я и не против, к тому же холодать начинает, а на нем совсем легкая одежда. Надо бы ему прикупить чего потеплее да подобротнее.

— Правильно мыслишь, ты теперича за него в ответе, да и за усех нас, но и мы в долгу не застанемся, подмогем, чем смогем. А одежонку ужо апосля прикупишь, али в замке чегось найдется.

— Если найдется, — протянула и не удержалась от любопытства, потому что этот вопрос мне никак не давал покоя. — Дядька Кузьма, скажи, а почему именно я? Неужели мой супруг не мог найти себе девушку во душе? Он же говорил, что у него есть любимая.

— Не все так просто, — почесал подбородок мужчина. — Он — маг, к тому же геран. Они, как и правители, себе почти не принадлежат. И супругу надобно выбирать из одаренных, шоб, значицца, детишки вышли магами.

— Но раньше я ведь не владела никаким даром. Тогда как оказалась замужем за этим типом? — уточнила, а в ответ получила хитрую усмешку.

— Э, не, магия в тебе завсегда была, тольки спала. Туточки ж як? Дар тольки у аристократок бывае, но не все могуть его развить. Зато детишки у такой пары завсегда одаренными рождаются. Навошто ледям та магия?

— Хорошо, это я поняла. Не все девушки желают быть магичками. Но как меня-то выбрали?