И жизнь подскажет…
Шрифт:
— Почему же?
— Потому что отец знал, что мир полон женщин, подобных вашей кузине. Жадных. Тщеславных. Безжалостных. Женщин, готовых выйти за человека из-за денег, а потом терзать и мучить его всю оставшуюся жизнь.
Хилари отшатнулась, словно от удара. Бледное лицо Коннера расплывалось перед ее затуманенным взором, но она не отводила глаз, глядя на противника с таким ужасом, словно он направил на нее пистолет. Душой ее владела одна мысль — бежать отсюда, выбраться из этого проклятого кабинета!
На пороге
— Если вы действительно так думаете, — заговорила она, с отвращением чувствуя, как дрожит голос, — почему же вы не выставили Марлин за дверь?
Коннер рассмеялся коротким злым смешком.
— Неужели непонятно? У Марлин на руках козырной туз. Ей прекрасно известно, что, как бы она себя ни вела, я не соглашусь потерять ребенка. Ведь младенец, которого она носит, — это, может быть… заметьте, только может быть… единственное, что осталось от моего брата.
«Может быть»? Что он хочет сказать? Хилари схватилась за дверную ручку, у нее вдруг закружилась голова.
Коннер кивнул, барабаня пальцами по стенке стакана.
— А может быть, и нет. Может быть, козырной туз на деле окажется джокером, — произнес он задумчиво, словно разговаривал сам с собой. — Что ж, поживем — увидим.
Хилари не верила своим ушам. Нелепые ужасные обвинения и холодный, скучающий тон, каким они произносились, наводили на нее ужас. Бедная Марлин! Пройти через столько испытаний, чтобы в конце концов оказаться в руках этого бессердечного, бесчувственного…
— Вы хотите сказать, — начала она, сама не узнавая своего голоса, — что Марлин беременна не от вашего брата?
Коннер поднял удивленные глаза, словно только сейчас вспомнил о ее присутствии. Глаза у него покраснели, веки отяжелели и набрякли.
— А вы уверены, что это не так?
— Разумеется! — горячо ответила Хилари. — Марлин любила Томми. Она была его женой. Она… — Хилари запнулась, не найдя, что еще сказать. Подобный вопрос ей никогда раньше не приходил в голову. Это невозможно, просто немыслимо! — Я уверена в этом, — закончила она наконец, — потому что знаю Марлин.
Она ждала ответа, но Коннер молчал, глядя куда-то в сторону, молчал так долго, что ей стало не по себе. Во взгляде его не было ни гнева, ни скорби, ни даже тоски — только опустошенность. Глухое, беспросветное отчаяние.
Хилари знала, что означает такой взгляд. Так смотрела на нее Терри в больнице, куда ее доставили после неудачной попытки самоубийства. Мертвые глаза. И спокойный, ровный, тихий голос. Для Терри этот ужас позади. Она смогла побороть отчаяние и начала жизнь заново. Но Коннер… Что с ним? И что общего между тридцатитрехлетним преуспевающим бизнесменом и девочкой с разбитым сердцем?
Но в следующую секунду Коннер закрыл глаза, ревниво охраняя невысказанные тайны своей души.
— Может быть, вы и правы, — вот и все, что услышала Хилари. — Надеюсь и молю Бога, чтобы вы
На следующее утро, спустившись в столовую, Хилари была немало удивлена, встретив там кузину. Марлин всегда была «совой», предпочитая развлекаться до поздней ночи, а потом клевать носом весь день; раньше полудня она обычно не поднималась.
Хилари протерла глаза, чтобы проверить, не мерещится ли ей, затем снова взглянула на часы. Нет, часы идут. Всего девять утра, а Марлин уже на ногах, в нежном бледно-розовом платье, с длинной розовой лентой, вплетенной в расчесанные до блеска волосы. Стоит у окна, жует бутерброд и напевает себе под нос какой-то веселый мотивчик.
— Похоже, не перевелись чудеса на свете! — Хилари налила себе кофе из серебряного кофейника, подошла к окну и шутливо дернула Марлин за белокурый хвостик. — Еще и десяти нет, а ты уже на ногах!
Марлин широко улыбнулась; Хилари заметила, что кузина, несмотря на ранний час, тщательно и аккуратно накрашена.
— Ага, — весело ответила она. — Классное сегодня утро, правда? Смотри, какая красота!
Хилари скептически подняла брови. Марлин была не из любителей природы, а сегодняшнее утро мало кому могло прийтись по вкусу.
Всю ночь за окном бушевал ветер, не давая Хилари заснуть и заставляя вновь и вновь прокручивать в памяти отвратительный разговор с Коннером. Наутро, когда она подошла к окну, ветер уже стихал, зато все небо заволокли тяжелые мглистые тучи. Красно-желтые листья кружились в воздухе, пригоршнями стучали в стекло и падали на влажную землю.
Красиво? Может быть, но не для Марлин.
— С каких это пор ты, фанатка загара, полюбила пасмурные дни?
Марлин улыбнулась еще шире, и голубые глаза ее радостно блеснули.
— С сегодняшнего! Смотри! — С этими словами она выудила из кармана какую-то желтоватую бумажку. — От такого подарка посветлеет и самый пасмурный день!
Хилари отставила кофе и потянулась за бумагой, которой кузина триумфально потрясала у самого ее лица. Чек. И, судя по сияющим глазам Марлин, на серьезную сумму.
— Постой! — Хилари поймала Марлин за руку и взяла у нее чек. Глаза ее расширились, когда она прочла сумму, а вслед за ней — крупную четкую подпись Коннера Сент-Джорджа. Да, щедрый подарок. Более чем щедрый.
После всего сказанного прошлой ночью Хилари могла ожидать чего угодно, только не этого! Что означает такой резкий поворот?
— Так что пусть льет дождь! — весело заметила Марлин. — Он не помешает нам ходить по лучшим магазинам в городе! — Она спрятала чек обратно и с торжествующим видом похлопала себя по карману. — Итак? — обратилась она к Хилари. — Вперед, за покупками!
Но Хилари не двигалась с места.
— Что он сказал? — медленно спросила она, пытаясь разгадать мотивы внезапной щедрости Коннера.