И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи
Шрифт:
Ленинградцы, не дающиеся голоду, отчаянию, были необходимой частью Ленинградского фронта. И не только Ленинградского.
«Москва держится, Ленинград не сдается!» — как это важно было слышать, знать в лесах Белоруссии. Не задним числом, а именно оттуда, из военного времени, память одного из авторов извлекает чувства и факты, подтверждающие, как много значило для белорусских подпольщиков и партизан то, что Ленинград держится. Для нас важно было, что Ленинград не просто стоял несокрушимо, а то, что он как бы обесценивал силы и самоуверенность врага. Мы тогда не знали, не могли знать, какой ценой, какими усилиями это дается. Важно было, что он держался — после того, как мы собственными глазами видели ошеломительное начало немецкого марша на Восток. Ленинград остановил этот марш и
Примечательно; отмечают авторы «Блокадной книги», что когда рушился под тяжестью своих кровавых преступлений несостоявшийся «Тысячелетний рейх» и фашистскому Берлину непосредственно стали угрожать окружение, ШТУРМ, Гитлер, гитлеровцы вдруг вспомнили про Ленинград. В циркуляре Гиммлера Ленинград приводился как пример поведения жителей города, обороны города, создания неприступной крепости. Циркуляр завершался фразой: «Ненависть населения создала важнейшую движущую силу обороны».
«Как издевались фашисты над Ленинградом: город «выжжет сам себя», какие злорадно-садистские листовки сбрасывали они на головы ленинградцев: «Съешьте бобы — готовьте гробы!», «Чечевицу съедите — Ленинград сдадите!», с каким «научным» хладнокровием старались фашисты удушить, истребить, стереть с лица земли Ленинград. Не получилось. Теперь приходилось «научно» (с учетом ленинградского опыта) спасать собственную столицу.
Да только ни там, ни здесь их каннибальская «наука», их самые предусмотрительные приказы не могли решить задачу, привести их к победе. Нужно было что-то большее, чем блудливый страх перед расплатой, за жизнь свою страх. Нужно было что-то такое, что сильнее любых приказов, всех мук голода. Что сильнее и страха, и смерти. Именно то, чем держались ленинградцы, что питало волю и героизм советских людей под Москвой, и в Севастополе, и в Сталинграде, и в партизанских краях и республиках, — великая, высокая человеческая правота и оправданность борьбы до последнего дыхания».
В послевоенные годы в западной литературе (а накануне краха советской власти и после него и в нашей публицистике) можно было встретить немало рассуждений на тему: нужны ли были такие муки безмерные, страдания и жертвы подобные? Оправданы ли они военными и прочими выигрышами? Человечно ли это по отношению к своему населению? Вот Париж объявили же открытым городом… И другие столицы, капитулировав, уцелели. А потом фашизму сломали хребет, он все равно был побежден — в свой срок… Авторы «Блокадной книги» о подобных рассуждениях отзываются так: «Как же это цинично и неблагодарно! Если бы они честно хотя бы собственную логику доводили до конца: а не потому ли сегодня человечество наслаждается красотами и богатствами архитектурными, историческими ценностями Парижа и Праги, Афин и Будапешта, да и многими иными сокровищами культуры, и не потому ли существует наша европейская цивилизация с ее университетами, библиотеками, галереями, и не наступило бездонное безвременье «тысячелетнего рейха», что кто-то жалел себя меньше, чем другие, кто-то свои города, свои столицы и нестолицы защищал до последнего в смертном бою, спасая завтрашний день всех людей?.. И Париж для французов, да и для человечества, спасен был здесь — в пылающем Сталинграде, в Ленинграде, день и ночь обстреливаемом, спасен был под Москвой…
Когда европейские столицы объявляли очередной открытый город, была, оставалась тайная надежда: у Гитлера впереди еще Советский Союз. И Париж это знал. А вот Москва, Ленинград, Сталинград знали, что они, может быть, последняя надежда планеты…»
Союзники СССР высоко оценили подвиг Ленинграда. Президент США Франклин Д. Рузвельт подписал 17 мая 1944 года Грамоту Ленинграду: «От имени народа Соединенных Штатов Америки я вручаю эту грамоту городу Ленинграду в память о его доблестных воинах и его верных мужчинах, женщинах и детях, которые, будучи изолированными захватчиком от остальной части своего народа…
В начале 1942 года немцы терпели неудачи, несли тяжелые потери, но еще отнюдь не утратили стратегической инициативы, способности широкомасштабно наступать. В апреле — мае 1942 года Гитлер, сместивший Браухича с поста главнокомандующего и взявший верховное командование вермахтом в свои руки, приказал начать наступление на Южном направлении. Цель наступления — прорыв на Кавказ. Ради этой цели — взять Сталинград и уничтожить его как политический символ, как центр производства вооружений и транспортный узел. В качестве подготовки к этим основным операциям ставилась задача овладеть Севастополем и Крымом в целом. Советское командование, угадав замысел врага, решило его опередить: Красная армия начала наступление на Харьков. Однако оно было неудачным, стоило слишком больших жертв, хотя продвижение немецких войск все-таки было приостановлено.
Однако спустя некоторое время, в июле 1942 года, после 250 дней героической обороны советские войска вынуждены были оставить Севастополь, а затем и Крым. В июле же немцы захватили Ростов-на-Дону, форсировали Дон и вышли к Сталинграду. Какие цели преследовали немцы, предпринимая наступление на Сталинград? Взять реванш за поражение под Москвой. Но главное — рывком к Волге в её нижнем течении расколоть весь советский фронт на две части, отрезать Кавказ от центральных районов страны, овладеть богатейшими ресурсами на юге нашей Родины, прежде всего — кавказской нефтью и кубанским хлебом. И перерезать коммуникации, связывающие СССР с западными союзниками. Кроме того, немцы планировали прорыв через Кавказ в Иран, Афганистан и Ирак, а затем в Индию, где они рассчитывали соединиться с японцами. И, конечно же, для фашистов важно было взять Сталинград — город, носящий имя Сталина.
Положение Советской страны вновь обострилось. В руках врага была советская территория, на которой до войны проживало 45 % всего населения, производилось 33 % всей валовой продукции промышленности и находилось 47 % посевных площадей. К тому же угроза Москве еще не была снята, Ленинград по-прежнему был блокирован. 28 июля 1942 года народный комиссар Обороны Союза ССР Сталин издал приказ № 227. Приказ был жесткий, суровый: «Хватит отступать. Отступление без приказа командования — преступление».
Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории — стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.
Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территорий, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.
Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.