И.о. поместного чародея. Книга 2
Шрифт:
– Что такого выдающегося в этом Искене? – пробурчал Мелихаро. – Подумаешь – аспирант!
– Он молод, богат, родовит, таинственен и хорош собой, – пожала плечами я, стараясь сохранять бесстрастный вид. – Не прельстятся же они плюгавым ректором или одним из тех чародеев, поедающих эклеры, что повстречались нам на кафедре. А в этом возрасте почти все адептки сосредоточены на поиске того, кто стал бы достойным предметом их воздыханий. Не о учебе же думать девицам шестнадцати лет...
– Значит, главная опасность исходит от этих болтливых девчонок? – магистр Леопольд устремил затравленный
– Не только, – я незаметно указала магистру на компанию адептов, сидящих в сторонке от девушек. – Видите этих воинственных с виду юношей, увешанных всяческими амулетами? Обратите внимание, как топорщатся их мантии – они прячут там ножи, кинжалы или что-то в этом роде, хоть это и запрещено уставом Академии...
– О боги! – магистр в ужасе побледнел.
– Не бойтесь, они не собираются их пускать в дело, – я тихо похлопала магистра по спине, приводя его в чувство. – Они и пользоваться-то этим всем не умеют толком. Однако постараются устроить вам пакость при случае. Это те адепты, которые пришли в Академию, веря, что чародейство – опасное и увлекательное занятие. Они ждали тайн, приключений, а получили скучные лекции. Конечно, они ненавидят вас, как и любого другого преподавателя – не считая учителя фехтования и магистров с кафедры боевой магии.
– Хорошо, я буду следить за этими злыднями в оба, – пообещал Леопольд, одарив пронзительным взглядом юных романтиков. – Они и впрямь опаснее прочих, припоминаю, припоминаю...
– О, нет, – покачала я головой. – Куда опаснее вон та компания у окна!
Магистр Леопольд послушно присмотрелся к указанным мной адептам: среди них выделялась молоденькая красавица, гордо и независимо себя держащая. Она рассеянно отвечала на реплики своих приятелей, наперебой старающихся привлечь ее внимание.
– Ах, – пробурчал магистр, – я, кажется догадываюсь, о чем вы. Это же самая талантливая адептка третьего года обучения и ее ухажеры!
– Верно, – вздохнула я. – И вы не можете не знать, что этой девице сходят с рук любые шалости. Что бы она не сотворила – это всегда считается веселым приключением, а ее дерзость очаровательна, как бы далеко она не зашла. Ну а обожатели этой девицы пойдут на все, чтобы ее развлечь – и, скорее всего, ей покажется забавным, если загорится ваша тога или в трибуне материализуется рой пчел...
– Дьявольщина, вот уж кого я ненавидел во время учебы – так это самую талантливую адептку, – глаза Леопольда затуманились. – Сколько раз она и ее прихвостни выбрасывали мою сумку с конспектами из окна прямо в фонтан! Сколько раз я становился посмешищем из-за такой вот змеи! И вы совершенно правы – ее все обожают несмотря ни на что. Разумеется, я сосредоточу все свое внимание на этой мерзкой девчонке!..
– Это разумно, – согласилась я, – но вообще-то главная опасность все-таки исходит не от нее.
– А от кого же? – магистр растерянно обвел взглядом аудиторию. То же самое проделал и Мелихаро, с живым интересом слушавший мой рассказ.
– Вот от него, – кивнула я в сторону тощего адепта, невесть как растолкавшего тех самых девиц, что нетерпеливо сверкали глазами, ожидая появления красавца
– Этот юноша, – сказала я, словно зачитывая строки из книги, видимой лишь мне самой, – прибыл из провинции. Он не питает особых иллюзий относительно будущего, ему уготованного, но все еще верит, что упорный труд и прилежание помогут ему пробиться наверх. В то время, как прочие либо разочаровываются в учебе, либо ищут пути от нее отлынивать, он прилагает все усилия, чтобы освоить любой, даже самый бесполезный предмет. Все преподаватели его терпеть не могут, потому что он постоянно переспрашивает и уточняет, а затем еще подходит после лекции и просит уделить ему минуту внимания. Но он пока еще не догадывается об этом и считает, что его усилия будут оценены по достоинству. Через год-полтора его рвение окончательно иссякнет и он образумится, но пока что он продолжает верить в то, что сумеет победить обстоятельства...
Магистр странным образом кашлянул, и я умолкла на полуслове, поняв, что увлеклась и упустила одно важное обстоятельство. Лицо Леопольда перекосило, губы сжались в ниточку, а глаза оскорбленно сверкали.
– Простите, магистр, – растерянно сказала я, кляня себя за недогадливость. – Мне следовало подумать, что вы когда-то...
Но было поздно, Леопольд оказался уязвлен настолько сильно, что на время позабыл о своих страхах. Он вскочил на ноги, словно кресло под ним вдруг раскалилось, и в мановение ока очутился у трибуны.
– Адепты! – воззвал он, но с таким же успехом он мог обратиться к ветру или морским волнам. – Адепты!
Я поспешно указала Мелихаро на небольшую рынду у стены – именно с ее помощью обычно лектор сообщал слушателям, что пришло время умолкнуть и внимать. Демон тут же оставил свитки, и метнулся к колоколу, понимая не хуже меня, что первое впечатление – самое сильное. Нам следовало поторопиться, пока приступ бесстрашия Леопольда не завершился. Преподаватель, тщетно пытающийся перекричать учащихся, оказывался в заведомо проигрышном положении, и вряд ли столь позорное начало лекции могло привести к чему-то доброму.
Громкий звон колокола сделал свое дело, адепты умолкли и, наконец-то, соизволили обратить внимание на магистра – во взглядах их читалось недоумение, смешанное с недовольством, но внимательный человек заметил бы кое-где и искорки недоброго любопытства, свойственного юным шкодливым умам. Леопольд дернулся, точно не в силах совладать с желанием спрятаться за трибуну, однако повторил крепнущим голосом:
– Адепты! Соблюдайте тишину, вы на занятиях, а не в кабаке!
Я в это время шмыгнула к одному из окон, где частично скрылась от взглядов адептов за пилястрой, и заняла позицию, позволяющую мне незаметно подавать знаки Леопольду и Мелихаро. Демон остался позади магистра, на лице его отражались попеременно самоотверженность и растерянность. Заметив, что Леопольд замер с открытым ртом, не зная, что сказать дальше, я сделала воодушевляющий жест, который магистр сумел верно истолковать: