И.П.Павлов PRO ET CONTRA
Шрифт:
Работа по инициативе Боткина имела преимущественно фар макологический характер: изучалось действие лекарств, напри мер адониса, на сердце, на сосудистые центры и, в конце кон цов, действие на периферические сосуды путем пропускания крови через изолированные конечности. В то же время И. П. мог сделать и для себя несколько работ самостоятельно. Прежде всего надо упомянуть его диссертацию о центробежных нервах серд ца. Тут впервые на сердце теплокровного животного были уста новлены помимо ускоряющих и замедляющих волокон усили вающие и ослабляющие. И тут в основу работы положена тщательная препаровка самых тонких веточек.
Со времени окончания курса в университете И. П. жил вмес те с братом Д. П., который получил место ассистента. А это дало маленькую казенную квартиру в три комнаты. У братьев скоро образовался дружный кружок, где царило веселье, смех. Иног да И. П. приходилось оставаться в Питере и на лето, тогда часто собирались у кого-нибудь на даче, ездили там верхом или устра ивали
После защиты диссертации о сердечных нервах И. П. полу чил и звание приватдоцента Академии (1884). После этого он вскоре получил двухлетнюю заграничную командировку, с 1884 по 1886 г. Работал он в лаборатории Гайденгайна и Людвига. Осо бенно сильное впечатление оставило пребывание именно у Люд вига. Ведь он являлся учителем всех физиологов того времени, и притом в европейском масштабе.
Возвратившись из-за границы, И. П. вновь обращается к пред мету своей первой любви, к пищеварению. В 1888 г. он откры вает секреторные нервы для поджелудочной железы, общее при знание которых произошло только лет через 20: так трудно повторить эти опыты, не пройдя школы у И. П. На следующи год он вместе с Симановским опубликовал знаменитые опыты с мнимым кормлением. Этот успех надолго приковал все внимание И. П. к вопросам пищеварения. Наряду с такими успехами в научной области в то время у него были крупные неудачи в практической жизни. На конкурсе на кафедру физиологии в университете он был забаллотирован: выбран Н. Е. Введенский.
Эта крупная неудача перенеслась легко И. П., хотя матери альное положение и было очень незавидное. Наблюдение над превращением куколки в бабочку так захватило И. П., что он совершенно забыл про свою неудачу. Но она была не одна. Дело в том, что ректор Флоринский предложил И. П. кафедру физио логии в Томске. Но Делянов назначил другого кандидата только потому, что за него хлопотал один министр. Тогда Флорински предложил кафедру фармакологии, и, наконец, И. П. был назна чен профессором в Томске. И вдруг сразу его выбрал Варшавски университет, а потом и Академия в заседании 24 апреля 1890 г. 17 голосами против 5. Через год при содействии принца Ольден бургского И. П. был назначен шефом физиологического отдела Института экспериментальной медицины и, таким образом, по лучил возможность самостоятельно работать, не думая все вре мя о хлебе насущном.
Пребывание в Академии оставило большой след на И. П. вот в каком отношении: клинические предметы, конечно, его мало интересовали, и он иногда терпел бедствия на экзаменах у кли ницистов, как, например, у проф. Эйхвальда, но успехи хирур гии не могли не импонировать, тем более что сам И. П. обладал превосходной оперативной техникой. Сперва антисептический, а потом асептический метод, можно сказать, перевернули всю хирургию. Неудивительно, что И. П. решил использовать эти методы для физиологических целей. Впервые появились пра вильно устроенные операционные комнаты именно в физиоло 300 В. В. САВИЧ гическом отделе Института. А теперь это делается уже необхо димостью каждой современной физиологической лаборатории. Такой метод дал возможность И. П. исследовать все пищевари тельные железы по порядку, наблюдая работу их у совершенно здоровых собак после сложных операций.
Благодаря сильному увлечению оперативным методом И. П. взялся за повторение экковской операции исключения печени от портального снабжения кровью. Только в его руках эта опе рация подвинула понимание функции печени, а благодаря Нен цкому этот вопрос осветился и со стороны химической. Однако надо признать, что факты, установленные И. П. касательно кар тины отравления от мясной диеты, подтверждены всеми автора ми, а вот относительно причины отравления
Эти работы с печенью тесно соприкасались с рядом работ, имевших отношение к химизму тела. Однако интерес к химиз му вообще был небольшой у И. П., который весь свой пыл устре мил в сторону «нервизма», в сторону нервных связей организ ма. Так, один из его учеников (Миронов) исследовал причины секреции молочных желез. После перерезки всех нервных свя зей секреция продолжалась: ясно, тут имели дело с гормональ ными связями организма. И этого одного было достаточно, дабы оставить навсегда этот вопрос!
А все нервные механизмы исследовались до конца. И. П. сла гался в качестве научного деятеля во время быстрого развития изучения нервных связей, а о гуморальных связях в те времена болтали разные сказки лишь старые врачи. И это сказалось на всю жизнь. Эта склонность И. П. вполне хорошо объясняет, по чему он остановился на полпути в анализе действия кислоты на секрецию поджелудочного сока. Нервные связи предполагались априорно, и достаточно было удаться одному контрольному опы ту, дабы считать дело вполне показанным. Как раз мне поручил И. П. проверить данные Бейлиса и Старлинга о секретине. В его присутствии начали опыт, который дал полное подтверждение их взглядов. И. П. постоял, молча ушел в кабинет и через пол часа вышел и сказал: «Конечно, они правы. Ведь не можем же мы претендовать на единственное право открытия новых фак тов!» Вопрос был для него уже решен раз и навсегда, всегда было на первом плане преклонение перед фактом, действительностью. Теории хороши, поскольку они дают новый подход и накопля ют факты, — и только. А вот действие секреторных нервов на панкреатическую железу английскими авторами отрицалось даже совсем, пока наконец эти опыты не были демонстрирова ны в самой Англии одним учеником И. П. (Анрепом).
Получив кафедру фармакологии, И. П. уже мог не думать о материальной стороне жизни в такой степени, как раньше, хотя семья увеличивалась. Для летнего отдыха И. П. стал регулярно ездить в Силламяги на дачу в Эстляндию, где и проводил все лето. В это время он не любил ездить в Питер и навещал лабора тории только в исключительных случаях, когда у работавших у него сотрудников подходил срок командировки.
Вообще же лето посвящалось всецело отдыху от лаборатории: в это время он много читал литературных новинок, исторические книги, в то же время процветал всякий спорт, купание, велоси пед и, конечно, городки — занятие, любимое еще с Рязанской се минарии. На его обязанности лежало поддержание дорожек сада в должной исправности. Кроме того, И. П. много занимался раз ведением цветов, особенно любил левкои, ради которых специ ально ездил в мае на дачу для подготовки клумб, причем рабо тал так, что часто не мог даже спать ночью от усталости. Фотографии отмечают эту сторону жизни И. П. Таким образом, у И. П. сложилась жизнь совершенно по другому шаблону, чем у Дарвина: у первого не остывал широкий интерес ко всему окру жающему. Все его радовало: и хорошая книга, и цветок, и ба бочка, и игра в рюхи. Зато он и сохранил умственную и телесную свежесть, несмотря на свои годы. Наоборот, Дарвин рано уже сделался полным инвалидом, жизнь которого поддерживалась только заботами семьи. Благодаря такой тренировке И. П. в 1918 г. мог с Удельной на велосипеде ездить в Институт экспе риментальной медицины для работы на огороде. Если он и поху дел так сильно, осунулся, даже появились коекакие симптомы сердечной слабости, то только потому, что наряду с физическо работой питание у него было тогда неважное.
Вскоре после утверждения И. П. профессором Академии на чальником ее назначен был весьма талантливый и популярны Пашутин. Конечно, это назначение сперва всеми приветствова лось. Но скоро наступило и горькое разочарование. Человек вла стный, Пашутин повел свою линию очень круто, нисколько не считаясь с желаниями Конференции, а его властность так импо нировала, что вызывала подобострастие среди профессуры, в сущности вполне не зависимой от начальника. Все это, конеч но, вызвало сильный отпор со стороны И. П., который сразу повел неустанную борьбу с Пашутиным. Так, у И. П. годами в кармане лежал устав Академии, чтобы всегда иметь его под ру 302 В. В. САВИЧ кой для борьбы. Заметных результатов от этой борьбы не было потому, что большинство профессуры вставало постоянно на сто рону начальства. Даже когда удаляли одного товарища якобы за выслугу лет, а по сути за смелость высказать свое мнение, не согласное с начальством, то невозможно было устроить даже товарищеского прощального обеда. Сперва давали согласие, а узнав о недовольстве Пашутина, малодушно отказывались. И это люди практической медицины, хорошо зарабатывающие частно практикой, значит, и с материальной стороны вполне обеспечен ные. Тут действовала унаследованная черта характера — покор ность. За свою непокладистость И. П. был наказан тем, что ему долго не давали звания ординарного профессора, даже после того, как он перешел на кафедру физиологии в 1895 г. Ординатуру же он получил лишь в 1897 г. Все эти факты сильно отзывались на боевой натуре И. П. Горячо привязанный к родине, он тем не менее не мог забыть времени господства Пашутина в Академии.