И.П.Павлов PRO ET CONTRA
Шрифт:
Вечером я получил от Ивана Петровича записку: «Брань делу не помеха, приходите завтра ставить опыт».
Нечего и говорить, что все мы, которых Иван Петрович ругал самыми изысканными выражениями, горячо любили его и не смущались его слабостью во всех неудачах винить только нас, зная его искренность и безукоризненное благородство души.
Ивану Петровичу школа Боткина обязана бесконечно: среди всех невзгод и отрицательных сторон жизни он был нашим на учным светочем. Мы видели в нем человека с совершенно опре деленным идеалом, искателя истины, глубоко убежденного, что вне истины жизнь не представляет ценности.
<1925>
Дж.Г.КЕЛЛОГ
Посещение павловсой лаборатории
Весенним утром 1907 г. я и доктор Джемс Кэз находились в Петербурге, с нетерпением
Павловские методы работы были в то время малоизвестны в Америке, хотя отчеты о них появлялись в заграничных изда ниях, и многие ведущие американские гастротерапевты ради кально изменили методы лечения своих пациентов. Например, в случаях лечения гиперхлоргидрии было общепринято в прак тике предписывать почти исключительно мясную диету. Изле чения не наступало, но пациенты временно чувствовали облег чение благодаря нейтрализации избыточной кислоты большим приемом белка. Открытие Павлова о том, что тощее мясо и мяс ные экстракты действуют как мощные стимуляторы желудоч ных желез, указало на ошибочность этой практики, и некоторые прогрессивные врачи тотчас же изменили свои предписания, однако прежняя нерациональная методика питания мясом и сей час не полностью прекращена.
Нас в высшей степени сердечно приняли в лаборатории, и вскоре мы усердно записывали все, что слышали и видели там. Доктор Павлов любезно проинструктировал своих ассистентов, чтобы каждый из них продемонстрировал нам и специально интересный метод, и операцию. Программа каждого следующе го дня разрабатывалась накануне; таким образом, благодаря нашему доброжелательному хозяину нам была предоставлена исключительная возможность познакомиться с работой, которая изумила весь мир своим блеском и оригинальностью.
Я специально интересовался работой Павлова о так называе мом аппетитном желудочном соке (appetite juice).
В свой первый утренний визит в лабораторию я увидел 10 со бак, усиленно работавших на производстве желудочного сока, поступавшего затем в продажу с терапевтической целью. Каж дая собака должна была выделить ежедневно 1 л желудочного сока, который после фильтрации разливался в бутылки и посы лался в Германию, где он продавался по хорошей цене, состав ляя существенный источник дохода.
Собаки, использованные в этом ложном кормлении, были в прекрасном состоянии, как и все собаки, которых я видел в ла боратории. Казалось, что они принимают участие в различных экспериментах с охотой и радостью. Очевидно, они любили сво их сторожей и профессоров, использовавших их в эксперименте и обращавшихся с ними неизменно с величайшей ласковостью. Особенно любили они проф. Павлова и выражали большую ра дость и удовольствие, как только его замечали.
Знакомясь с работой в павловской лаборатории, я особенно отметил исключительно деликатную и тщательную технику опе рирования. Животные подготовлялись с тем же большим вниманием к стерилизации, как будто это были люди. Поистине, в ев ропейских клиниках, которые мне довелось посещать, я не наблюдал столько предупредительных мер при операциях чело веческих желудков. Эта утонченная техника является, без сомне ния, главным условием успеха работы Павлова и представляла собой новое направление в экспериментах над животными. Я помню, как однажды, вернувшись домой, я демонстрировал ныне покойному проф. Г. П. Боудичу методику Павлова в созда нии малого желудочка и как он был удивлен той тщательностью, с которой были приняты меры для избежания инфекции, и отме тил, что никогда не видал применения такой трудоемкой техни ки в хирургии животных. У меня сложилось впечатление при его замечании, что такая тонкая техника в операциях над живот ными была совершенно незнакома в нашей стране и считалась ненужной.
В период нашего визита доктору Павлову было 58 лет, но он выглядел моложе. В движениях он был быстр, как стрела, очень оживлен и демонстративен в разговоре, время от времени разра жался веселым смехом. Это было как раз время удачного нача ла его экспериментов с условными рефлексами, и он был так по глощен своей работой,
Однажды он попросил нас сопровождать его, сказав, что хо чет показать нам чтото «tr`es inter'essant, tr`es int'eressant», — и устремился кудато с такой скоростью, что нам потребовалось некоторое усилие, чтобы не отстать от него. Он привел нас в комнату, где один сотрудник сидел за столом, на котором нахо дился великолепный пес со слюнной фистулой. К удивлению профессора, слюна начала течь почти сразу, когда мы вошли в комнату. На вопрос к сотруднику последовало объяснение. Про фессор только что кормил мясной пищей другую собаку и недо статочно тщательно вымыл руки. Он тотчас же вышел и вскоре вернулся. Тем временем истечение слюны прекратилось. Мину ту спустя, когда мы стояли так тихо, что почти перестали ды шать, сотрудник, не производя какоголибо движения, замечен ного нами, подал резкую музыкальную ноту. И тотчас потекла слюна. Это было наше первое знакомство с условными рефлек сами.
Объясняя важность и значение новых фактов, которые рас крыл эксперимент и которые, видимо, поглощали полностью все его время и энергию, Павлов был очень воодушевлен. С этого вре мени его исследования в этом направлении, дополненные наблю дениями многих других экспериментаторов, послужили основанием для понятных объяснений многих неясных до этого времени мозговых и нервных явлений и для совершенно новой и рациональной психологии.
Приглашение к обеду в дом дра Павлова дало нам возмож ность встретиться с гжой Павловой, очаровательной женщиной, редкие качества ума и характера которой в немалой степени, без сомнения, способствовали успеху удивительной карьеры ее су пруга. Гже Павловой пришлось разрешать необычные пробле мы и преодолевать необыкновенные трудности. Немалый труд быть женой блестящего гения, как Иван Павлов, человека, пол ностью увлеченного работой и так поглощенного ею, что у него не оставалось времени ни для обыкновенных житейских дел, ни для мыслей о собственных нуждах. Мне сказали, что он никог да сам не покупал себе одежды и не занимался теми мелкими домашними делами, обычно называемыми домашней работой. Гжа Павлова сказала мне на чистом немецком языке: «Mein Mann ist nur ein Knabе, nur ein Knabe» («Мой муж — это маль чик, только мальчик») и добавила: «Он заботится только о сво ей лабораторной работе, он не обращает внимания ни на что иное. Он ни к чему другому не способен. Er ist nur ein Knabe!» В это время Павлов стоял в некотором отдалении, разговаривая с толь ко что прибывшим дром Бенедиктом, и жестикулировал, как политический оратор. Когда Павлов говорит, то не только голо сом, но и мимикой стремится выразить свои мысли. Глаза его горят, мускулы лица непрестанно играют, изменяя ежесекунд но выражение лица. Если бы он не был ведущим физиологом мира, он легко мог быть величайшим драматическим актером.
Терпение, такт, самоотверженная преданность, проницатель ность, приспосабливаемость и здравый смысл, необходимые су пруге такого удивительного, из ряда вон выходящего характе ра, как И. П. Павлов, были присущи гже Павловой и ставили ее рядом с супругом на ту высоту, куда любовь и признание уче ного мира поставили его самого.
Основной причиной моего первого визита в Петербург было желание ознакомиться из первых рук с важными фактами, рас крытыми павловской методикой исследования, и с новейшими последними достижениями. Организуя и развивая работу в сана тории БаттлКрик, мы постоянно имели перед собой цель, что бы физиологические факты и принципы лежали в основе всех применяемых нами методик исследований. Было совершенно невозможно сочетать устаревшие идеи в отношении пищева рения с клиническими открытиями, и поэтому в этот период в желудочнокишечной терапии царили самые хаотические представления. Открытия Павлова прекрасно подошли к физио терапевтической философии и оказали новую и существенную поддержку развитию рациональной диетической системы.
Я старался по возвращении домой сохранить связь с Петер бургской лабораторией и до известной степени использовал пав ловские экспериментальные методы с большой пользой для на шей работы. Именно поэтому я был счастлив (при содействии дра Верион Л. Келлога) обеспечить осенью 1922 г. участие в на шей работе дра В. Н. Болдырева, старейшего и очень опытного павловского сотрудника, который покинул Россию во время вой ны и приехал в Америку через Японию, где он в течение 2 или 3 лет был занят организацией и руководством эксперименталь ных лабораторий.