Иаков Сталин
Шрифт:
Иаков. Вы хотите, чтобы я сотрудничал с вами?
Вольф. Сотрудничал… Милый мой мальчик, ничего я не хочу… Я — старый, законченный мертвец… Я просто хочу друга. Я не хочу быть одиноким. Мне… Мне вас всех жалко ужасно. Мне жалко вашей пустоты… Мне жалко, когда вы не можете возмутиться, ну просто хотя бы задуматься… Я хочу вам дать смысл. Впрочем — не хотите, не надо. А жаль. Понимаете, что вы хотите не реализовать ваше имя? Еще раз повторяю, что вас ожидает… ничего! Вы думаете, вас спасет ваш папа? К черту! Ваш папа мудрее вас. Он вас не любит. Он вас не любит, потому что вы никогда не стремились
Иаков. Не стоит об этом. Мой папа сам слишком много реализовал. Уж лучше я буду прахом.
Вольф. Неужели вы в самом деле на что-то надеетесь? Извините, но я не вижу причин вашего поведения… Я могу дать вам все, и вы отказываетесь…
Иаков. Я упорно не понял, что вы от меня хотите…
Вольф. Я хочу… Я хочу… Чтоб вы были моим врагом. На старости лет я хочу поверить в себя. Я хочу сделать вас настоящим врагом — сыном вашего отца, а затем победить вас и убить.
Иаков. Вы плохо разобрались… Мой отец — вам не враг.
Вольф. К черту! Говорю вам, я выбираю Бога для себя — пусть будет ваш отец. Вы — его сын, понимаете? Это старая-старая игра, но она никогда не надоедает людям. Вы — сын, я — человек. Я покажу вам свои взгляды на все и свои претензии… И я уничтожу вас. Я покажу вам, что я прав. Все дело за мной. Ваша задача — быть во всем против меня, активно против. Ваша задача — поднять за себя всех ваших друзей… прах. Я один встречу ваше сопротивление и убью вас. Сыграем?
Иаков. Что я буду иметь взамен?
Вольф. О — это мне уже нравится… Вы станете человеком! Я вам это гарантирую… И умрете человеком, испытывая живой человеческий ужас. Вы будете испытывать настоящую человеческую ненависть. А если вы поймете меня, я убью вас так… Я убью вас, как убивают самого дорогого друга. Заметьте — вам представляется случай что-то сделать… За всю жизнь у вас не было ничего подобного…
Иаков. Ладно. Я — ваш. Я — ваш враг до глубины души. Действуйте. Дайте мне тело, личность и чувство «я». Я испытаю своего отца.
Вольф. Спасибо вам за участие!.. Будь прокляты те, кто бросает карты на стол, еще не посмотрев в них…
Немцы. Вольф!!! Сталин уже знает о том, что его сын находится у нас…
Вольф. Надейтесь, Иаков, живите на славу… Вы чувствуете, как вам больно? Проснитесь… Я создал вас, чтобы убить…
Иаков. Я чувствую все, что не чувствовал… Я испытаю…
Вольф. Вперед! Да здравствует Человек!!!
И вот Иаков идет через площадь — сияет солнце, играют медные трубы, люди падают ниц, увидав его счастливое молодое лицо. Его кожаная куртка хранит смысл убийства животных и людей — и девушки не имеют ничего против этого приятного молодого человека. Вольф подглядывает в дырочку на счастливое детство своего героя. Он смотрит, как Иаков моется в ванной, его тело лоснится, цветет, дышит розовой сексуальностью и наслаждается само собой. Прекрасная новогодняя елка, детские свечи, девочки в синих платьицах, папа в парадной форме надуто ворчит — и все смешивается в ласковую, красочную, пирожную кутерьму. Но папа не любит — и Вольф потирает руки за занавесом — ура!! — и отчаяние, отчаяние, отчаяние… И детство
Иаков. Все это — вранье, вранье!!! Все же я люблю еще вас… Я люблю послушать радио, попеть песню про папу, лечь в кровать, где тебя ждет теплая, ласковая, ночная жена.
Вольф. Правильно, ты нормально пока выходишь из тупика. Как твой Отец?
Иаков. Ты — мой отец, я не перестану это повторять, хотя ты, наверное, и не существуешь… И все же, я — сын Сталина!!!
Вольф. А я?
Иаков. А ты — сволочь, все время хочешь, чтобы мне было хорошо… Непонятно почему… (Смеется.) А может, это плохо, а, Вольф?
Вольф. Ничего, мой мальчик. Запомни, если кто-нибудь тебе скажет, что то, от чего тебе хорошо, — плохо, плюнь этому человеку в глаза!
Иаков. Я тоже так думаю, а вот папа считает, что я — плохой… Я помню, еще в детстве, когда я мылся в ванне и становился таким чистым, душистым, маленьким, с подстриженными ногтями, он смотрел на меня с деланной улыбкой, а то и вообще посылал меня к черту… Я приходил к нему, как к последнему убежищу, а он все время не любил меня и все время создавал мне какие-то идиотские испытания… Зачем? В детстве я думал, что он хочет, чтобы я был крепким и сильным, а теперь я уже не знаю… Он вообще не хочет меня видеть…
Вольф. И все же ты должен обращаться к нему… Ты должен надеяться. Я — твой создатель, но не у меня ты должен искать защиты… Меня ты можешь проклинать и доказать Его правоту.
Иаков. Я помню это прекрасно, Вольф, но я же не могу бесконечно обращаться в стенку… Я бы разрушил бы ее с удовольствием! Всю жизнь мне это омрачает… Так я даже еще в детстве не мог просто с девушками…
Вольф. То, что ты хочешь разрушить, — это ты молодец!! Сразу видно, что я не ошибся в выборе… И я даже не думал, что ты так быстро решишься на это… Впрочем, скоро обстоятельства заставят тебя еще больше чувствовать… Но запомни — разлучая, ты обречен просить у него же поддержки… Ибо как ты ни старайся, а ты слабее меня.
Иаков (задумчиво). Может быть… Вольф, пойдем ко мне домой, я угощу тебя грузинским вином, мы… (Умоляюще.) Нам будет весело!
Вольф. Нет, Иаков. Сейчас нет. Мы не должны растрачивать свои дни. Мы должны их отдать в жертву, чтобы они существовали!
Иаков. Но почему, Вольф?
Вольф. Ты скоро поймешь это. Ты сейчас уже хорошо довольно получаешься, но немножко не так, как я хотел. Но скажи мне — что бы ты делал, если бы я сейчас вытащил пистолет и застрелил бы тебя?
Иаков. Вольф, что ты… Зачем, почему?
Вольф. Ужасно! Я тебя спрашиваю теоретически — что бы ты делал?
Иаков. Но почему теоретически, ведь это — жизнь моя…
Вольф. Ага! Ну что ж, пока — ничего. Прощай Иаков.
Иаков. До свидания. Очень жалко, что ты не пошел со мной… Ах, я все же одинок ужасно… Но ничего. Папа, наверное, просто хочет, чтобы я тоже был руководителем страны, занял потом его место… Он — жестокий, но справедливый…