Ибсен. Путь художника
Шрифт:
Поэтому не один только Йун демонстрирует безмерное самолюбие и равнодушие к ближним. Кажется, это присуще всем персонажам драмы. Каждый из них замкнут в собственном мирке, зациклен на своих потребностях, а других винит за те обиды, которые ему причинили. Образ Эллы в этом плане обрисован более детально, чем прочие. Она была подло брошена Йуном Габриэлем и вправе обвинять его в этом. Но она возлагает на Йуна непосильную ношу, делая его единственным ответчиком за все беды в своей последующейжизни — даже за свою болезнь. Больше всего у нее оснований обвинять Йуна в том, что он предал свою собственнуюлюбовь. То есть попрал самое ценное в жизни человека. Он предпочел
Но Элла ведь тоже посягает на одну из главных ценностей человеческой жизни: она пытается оттеснить настоящую мать от сына и встать на ее место. Никто из трех главных героев не в состоянии подняться над своим эгоизмом. Они ущербны, поскольку не понимают ни сделанного ими выбора, ни ответственности за себя и других. Только Элла порой демонстрирует способность в какой-то мере жертвовать собственными интересами.
Теперешняя схватка между сестрами за Эрхарта дублирует их ожесточенное соперничество в прошлом. Это Элла осознаёт уже в первой стычке с сестрой: «У нас с тобой уже шла раз борьба — не на жизнь, а на смерть — из-за одного человека, Гунхильд!» В тот раз видимая победа осталась за Гунхильд, но за это ей пришлось заплатить слишком дорого. В схватке за Эрхарта проигрывают обе сестры. А также Йун Габриэль, который был — и остается — причиной их соперничества.
На первый взгляд борьба ведется именно за Эрхарта. На самом деле в центре противоборства — Йун Габриэль и всё, что связано с его прошлым. Обе сестры хотели бы посчитаться с этим человеком, на которого они возлагают вину за свою сломанную жизнь. В течение многих лет между тремя главными героями царило ледяное отчуждение. Ситуация казалась замороженной. Гунхильд не желала видеть мужа, и никто из них не пытался сделать первый шаг к объяснению или примирению. Появление тяжелобольной Эллы как бы взламывает лед — прежде всего потому, что она стремится завладеть Эрхартом. Но для этого ей придется вступить в конфликт с Йуном Габриэлем. Таким образом, она может рассчитаться и с прошлым, и с самим Йуном, о котором не переставала думать.
Ибсен уделяет столько внимания борьбе за Эрхарта именно потому, что в этой борьбе каждый из героев раскрывает свой характер и свои мотивы. Без такого разоблачения драма была бы посвящена исключительно прошлому Йуна и его вине перед сестрами-близнецами. Эпизоды с Эрхартом нивелируют отношения между всеми троими и демонстрируют общность их характеров.
В то же время их планы относительно Эрхарта показывают, чего им не хватаетв собственной жизни. Они нуждаются в Эрхарте потому, что потерпели фиаско, но своей вины в этом не видят. Они рассчитывают, что юноша как-то поможет им терпеть безотрадное настоящее и смотреть в беспросветное будущее.
Когда Эрхарт уезжает и они остаются одни, покинутые и «бездетные», настает час расплаты. Хотя этот час готовился с первой же сцены и является сердцевиной драмы. Все трое — не только Йун Габриэль — вынуждены посмотреть на себя и оценить свое положение, как в прошлом, так и в настоящем. Тот Эрхарт, на которого они возлагали надежды, оказался очередной их иллюзией. Они строили свою жизнь и свои представления о будущем на самообмане.
Выясняется, что всех троих ввели в заблуждение Эрхарт и две его спутницы. Вечер у адвоката Хинкеля — выдумка, которой они прикрывали тайные планы отъезда. Таким образом, обе сестры и Йун Габриэль оказались обмануты. Но они сами создали для себя иллюзорную жизнь, далекую от действительности. Это особенно очевидно в ситуации с добровольным затворничеством Йуна. Стены, в которых он заперт, создают иллюзию романтической жизни на лоне природы. В его комнате нет ни единого окна. Иллюзия, питаемая эгоцентризмом, — вот чем живут и сестры, и Йун. Их отношения с реальным
Основная движущая сила драмы — противоречие между иллюзией, на которой человек строит свою жизнь, и его реальным положением. Это противоречие приводит к борьбе за власть в настоящем. Таким образом, главная задача Ибсена — показать, к чему ведет конфликт между иллюзией и действительностью. Это становится очевидным в финале драмы. Но еще до финала Элла делает попытку порвать с человеком, которого она обвиняет в гораздо более тяжком преступлении, чем его финансовые махинации.
Йуна Габриэля Боркмана можно рассматривать как типичный продукт бурного роста капитализма и промышленного развития во второй половине XIX века. У него были грандиозные планы на будущее, и он, несомненно, играл значительную роль в жизни общества, иначе ему вряд ли предложили бы место в правительстве (хотя это вовсе не означает, что у него был к тому особый талант). Но он предпочел посту министра ведущую роль в финансовой и экономической жизни страны. Он поднялся высоко и жил на широкую ногу. Гунхильд иронизирует насчет того, что вся страна называла Йуна по имени, словно короля. Но Элла становится на защиту Боркмана: до своего падения он был действительно велик. На это Гунхильд возразить нечего.
Сам Йун Габриэль по-прежнему считает себя избранным, которого не поняли и не оценили. Он полагает, что его унижение незаслуженное, и не чувствует никаких угрызений совести. Если преступление и было совершено, то преступление против него, против Йуна. Друг и соперник Хинкель способствовал его падению из низких эгоистических побуждений. Это предательство преследует Йуна, как кошмар. К тому же он выброшен на обочину и никогда уже не сможет осуществить свои грандиозные индустриальные проекты. Ибо Йун по-прежнему убежден, что только он и мог воплотить их в жизнь: «Я хотел объединить в своих руках все горное дело!.. Новые рудники без конца. Водопады! Каменоломни! Торговые сношения, морские и сухопутные, со всем миром! Всё, всё это создал бы я один!» (4: 377).
Об этом он говорит Фулдалу во втором действии; вероятно, эту историю он неоднократно рассказывал ему и прежде. Но Боркман так увлекается своим повествованием, что кажется, будто оно звучит впервые. Он снова и снова переживает ситуацию: будь у него только восемь дней, всё было бы в порядке, акционерные общества организованы, и никто не потерял бы ни гроша. Но тут свершилось преступление — против него, против Боркмана! Позже, в разговоре с Эллой и Гунхильд, он повторяет, что был единственным, кто видел возможности, заложенные в природных ресурсах страны. Поэтому он ходит взад-вперед у себя на втором этаже и ждет реабилитации. Ибо он уже многократно пересмотрел свое дело, — в собственном суде. Он был себе и обвинителем, и адвокатом, и судьей. И всякий раз выигрывал.
Год за годом он ходит взад-вперед по комнате и бьется со своим делом, в беспокойном и упрямом ожидании, что к нему придут и предложат вновь занять должность директора банка. Он принимает позу Наполеона, если кто-нибудь постучит в дверь. Как великий полководец, он стоит у стола и ждет, когда его вновь призовут возглавить экономическую операцию. Никто не может его превзойти в компетентности и таланте руководителя.
Но в дверь стучатся отнюдь не гонцы, призывающие его на службу обществу. Напротив, это — жертвы его деяний, приходящие к нему по разным делам. После того как здесь побывала юная Фрида Фулдал и развлекла Йуна игрой на пианино, является ее отец, несостоявшийся поэт Вильхельм Фулдал. В молодости он сочинил трагедию, одну-единственную, но до сих пор не смог ее никуда пристроить. Он выглядит весьма жалкой и трагической фигурой, которая в чем-то напоминает самого Боркмана, потерпевшего крах. Оба живут неосуществленными мечтами и призрачным светом своих нереальных образов, которые сами нарисовали.