Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века
Шрифт:
Эти результаты можно рассматривать в контексте «Великой трансформации» (в терминах Карла Поланьи [229] ) венгерского общества при переходе от феодального общества к современному национальному государству, характеризующемуся ростом капиталистической экономики с неограниченной свободой конкуренции и наделенному зачатками представительской парламентской демократии. Эта трансформация сопровождалась постепенным ослаблением позиций традиционных элит, а в некоторых сферах даже их относительной маргинализацией, связанной с утратой феодальных экономических привилегий, а также монополии на участие в политике (что последовало, если говорить конкретно, за принятием венгерским революционным правительством в 1848 году так называемых «апрельских законов») и частичным обесцениванием других имевшихся в их распоряжении активов, в особенности интеллектуальных, по причине растущей конкуренции со стороны образованных простолюдинов.
229
Pol'anyi K. Origins of Our Time: The Great Transformation. London, 1945.
Если
Во-первых, сначала постепенно, а затем все более ускоряющимися темпами меняются принципы отбора правящих элит: на смену происхождению приходит рекрутирование на основе ее собственных достижений – военных, образовательных, предпринимательских, административных, художественных и иных. Хотя унаследованные активы, как финансовые, так и в форме социального капитала, продолжали играть важную роль в отборе и продвижении элит (историческая аристократия была широко представлена в правительстве и парламенте до 1919 года и даже позже [230] ), меритократические принципы в формировании новых элит играли все большую роль.
230
См.: Janos A. C. The Politics of Backwardness in Hungary, 1825–1945. Princeton, 1982. Р. 137–138.
Во-вторых, образование становится важнейшим условием доступа в ряды правящего класса. Важный пример: «апрельские законы» 1848 года, отменив феодализм, предоставили право выбирать и быть выбранными в Национальную ассамблею мужчинам, получившим среднее и высшее образование. Таким образом, падение политической, социальной и в большой степени даже экономической монополии (почти исключительного права владеть землей) дворянства порождало новые правила борьбы за право принадлежности к элите. Старая элита постепенно проигрывала этот неравный бой с новыми конкурентами, в том числе и благодаря своему консерватизму в образовательных и профессиональных вопросах. Это привело сначала к относительному упадку, потом к частичному разорению дворянства, нишу которого в рядах профессиональных сословий и даже правящего слоя заняли прежние аутсайдеры.
В-третьих, в многоэтничной Венгрии эта трансформация в большой степени характеризовалась стремлением мадьяризированных представителей других этносов – в первую очередь евреев, но также и немцев, и славян – занять позиции социального, экономического или интеллектуального лидерства (что впоследствии, после падения Двуединой монархии в 1918 году, приведет к тяжелейшим социально-политическим конфликтам). После 1848 года, в первые десятилетия венгерского капитализма, можно наблюдать возникновение все более четкого функционального разделения между прочно укоренными, но приходящими в упадок старыми элитами и формирующимися новыми. Представители аристократии сохраняли свое влияние в политике, а заметная часть мелкого дворянства заняла позиции в бюрократии на местном или национальном уровне, в то время как образованные представители новой предпринимательской буржуазии и среднего класса, в основном еврейского или немецкого происхождения (врачи, юристы, инженеры, архитекторы, ветеринары, фармацевты, журналисты и др.), стали играть важную роль в рыночной экономике.
Настоящее исследование может ответить (в той мере, в какой это позволяет имеющаяся просопографическая информация) только на вопрос об образовательных стратегиях дворян из Венгрии, ехавших учиться за пределы Венгрии. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы дополнить наши данные сведениями об образовании на территории самой Венгрии – в университетах, юридических академиях и профессиональных училищах. Хотя наша команда исследователей обработала уже почти все имеющиеся в архивах учреждений просопографические данные по студентам и выпускникам венгерских высших учебных заведений с 1870-х годов до 1948 года (коммунистической реформы высшего образования) [231] , наш список дворян неполон, поскольку указания на дворянский статус в источниках часто отсутствуют. Остается надеяться, что продолжающееся исследование Ласло Сеги по выявлению и идентификации венгерских студентов в период с 1526 по 1870-е годы даст более надежные результаты и в этом отношении.
231
Предварительно эти данные анализируются в моих обзорных работах по периоду до 1919 года, охватывающих базовые сведения об учащихся около 65 высших учебных заведений, действовавших в стране в это время: Karady V. Les Allemands dans l’intelligentsia moderne 'emergeante en Hongrie `a l’'epoque de la Double Monarchie // Austriaca. 2012. № 1. Р. 193–221; Idem. Behind the facade of the Liberal State: ethnic and religious inequalities of elite education in Dualist Hungary // Hom'alyz'on'ak/Zones d’hombre, M'elanges offerts au 80e anniversaire de Charles Kecskem'eti. Paris, 2013.
Виттория Фиорелли
Неаполитанские женщины: от аристократии к либеральному высшему классу
«Малая родина» и объединение Италии
XIX столетие было временем постепенного объединения национальных государств во всей Европе, однако процесс, приведший Италию к воссоединению, был особенно извилист. Изменения в положении аристократической элиты внутри новой государственной структуры являются важным фактором в определении политических последствий тех трансформаций, что произошли в социальной, юридической и территориальной сферах итальянской жизни, а новые механизмы вхождения в эту страту общества или исключения из нее можно проследить внутри только что установившегося нового национального контекста [232] .
232
Интерес представляют следующие работы о поступательном создании итальянской идентичности и институтов: Galli della Loggia E. L’identit`a italiana. Bologna, 1998; Barberis W. Il bisogno di patria. Torino, 2010; Patriarca S. Italian Vices. Nation and Character from the Risorgimento to the Republic. Cambridge; New York, 2011; Macry P. Unit`a a Mezzogiorno. Come l’Italia ha messo assieme i pezzi. Bologna, 2012; Crolli borbonici. Roma, 2014 (=Meridiana: Rivista di Storia E Scienze Sociali. Vol. 81. 2014).
Эта историческая специфика побудила итальянских ученых сосредоточить свое внимание на вопросах образования и институциональной организации и рассматривать профессиональное обучение прежде всего с точки зрения идентичности. Как следствие, транснациональным измерением, прочно укорененным в традициях Просвещения, зачастую пренебрегали, хотя оно повлияло на развитие современного западного сообщества, появившегося в результате сочетания разных культурных традиций [233] .
233
Обширный материал об этом см. в работе: Fiorelli V. (Еd.). La nazione tra i banchi. Il contributo della scuola alla formazione degli italiani tra Otto e Novecento. Soveria Mannelli, 2012.
Исходя из этого, целью данной работы является изучение либерального образовательного проекта, направленного на то, чтобы сделать публичную сферу доступной женщинам, принадлежавшим к новому правящему классу. Таким образом, узаконивалась их активная роль в обществе в период радикальных перемен. Основной интерес данного исследования состоит не столько в простом описании некоего учебного заведения, задачей которого было предоставить девочкам из высших классов доступ к современному и инновационному образованию. Цель этой работы состоит скорее в изучении того, как из взаимосвязи образовательного метода и социального планирования, заимствованных южноитальянской аристократией из буржуазной культуры образованных профессиональных кругов, возникла внедренная в Неаполе – одном из главных городов только что созданного Итальянского королевства – интеллектуальная и политическая модель целой группы учебных заведений.
Наиболее прогрессивная городская элита, взращенная реформизмом XVIII столетия и впоследствии подвергнутая преследованиям по политическим мотивам, все-таки продолжала сохранять свое влияние в столице государства Бурбонов в первые десятилетия XIX века. Ее значение и возможности значительно снизились в результате реакции правительства на волнения 1821-го и окончательно сошли на нет после 1848 года. Многие представители этой элиты, которых заставили уйти в почетную «отставку», теперь находились в поисках новой модели политической интеграции; таким образом, филантропическая деятельность стала одним из главных инструментов для обретения новых позиций в наиболее влиятельных общественных кругах.
Следуя в русле последних историографических исследований, плодотворно сочетающих институциональную историю с изучением социального взаимодействия правящих кругов, можно с уверенностью утверждать, что в длительной перспективе в объединившейся Италии деятельность женщин из аристократических кругов в тех областях, которые сегодня называют социальной помощью и образованием, вне рамок традиционного патронажа превращалась в важный фактор контроля за стабильностью в обществе и обуздания социального недовольства [234] . Такая переориентация предоставила им возможность взять на себя решающую роль в укреплении политических позиций их семей в только образовавшемся королевстве.
234
См.: Imprenti F. Il municipalismo femminile in et`a liberale. Soveria Mannelli, 2012; Marmo M. Dalla carit`a di antico regime alla disciplina italiana e cristiana dei poveri // ASPN. Vol. 130. 2012. Р. 137–159.