Идеальная пара
Шрифт:
Камден подсел к графине и долил вина в ее бокал.
– А откуда сама невеста?
– По-моему, откуда-то из Польши. Вернее – из какого-то соседнего княжества.
– У нас там есть знакомые, – заметил маркиз. – Теодора, например.
Графиня нахмурилась, пытаясь сосредоточиться среди гула голосов; в большой гостиной «Двенадцати колонн» собрались родственники Камдена, съехавшиеся на свадьбу почти из всех европейских государств, хотя приглашения были разосланы за считанные недели до торжества. Его мать была вне себя от радости – наконец-то она могла принимать
– Фон Швайнфурт? – упорно не сдавалась тетя Плони – Как ужасно стареть! В молодости я никогда не забывала имен. Так, дай-ка подумать. Фон Шванвиш?
– Фон Шнурбайн? Фон Шноттенштейн? – поддразнивал ее Камден. Он пребывал в превосходном настроении. Завтра в это самое время он будет сочетаться браком с самой замечательной девушкой на свете. А ночью…
– Фон Швеппенбург! – воскликнула графиня. – Вот! Я еще не совсем выжила из ума.
– Фон Швеппенбург? – Однажды во время физического опыта в лаборатории Камдена случайно ударило током. И сейчас его пальцы пронзил точно такой же разряд. – Вы имеете в виду вдову графа Георга фон Швеппенбурга?
– Бог с тобой! Нет, конечно! Его дочь. И зовут ее вовсе не Элеонора, а Теодора. Бедный Алеша совсем потерял голову от любви.
Маркиз в изумлении уставился на собеседницу. Неужели речь действительно шла о Теодоре? Но как же так?.. Ведь она совсем недавно уже вышла замуж? Ответ мог быть только один: пожилая графиня ошиблась. Да, скорее всего тетя Плони что-то не так поняла.
– Я виделся с ней несколько лет назад, когда мы жили в Петербурге, – осторожно заметил Камден. – По-моему, она недавно вышла замуж за какого-то польского князя.
Графиня насмешливо фыркнула:
– Хочешь сказать, что теперь у нее будет два мужа? Прелюбопытная вышла бы история, но, увы, это совершенно исключено. По Алешиным словам, его нареченная чиста, как арктический лед, и к тому же мать девушки следит за каждым ее шагом. Видимо, ты ошибся, мой мальчик.
Тремейну почудилось, что в голове его загудел колокол. Наполнив свой бокал до краев ликером, он осушил его одним глотком. Ликер, смешанный с коньяком, лился ему в горло огненным потоком, но он почти ничего не чувствовал.
– Еще только два часа пополудни. Не рановато ли прощаться с холостяцкой жизнью? – хихикнула тетя Плони. – Или у тебя уже дрожат коленки?
Камден не знал, дрожат ли у него коленки. Он вообще не чувствовал ни рук, ни ног, не чувствовал ничего, кроме замешательства и надвигающейся опасности – как если бы земля под его ногами внезапно разверзлась паутиной бездонных разломов и трещин.
Он встал и поклонился графине.
– Нет, нисколько не дрожат. Но с вашего позволения, дорогая кузина, мне надо уладить одно маленькое дельце. Увидимся за обедом.
Камден не смог придумать лучшего предлога, чтобы улизнуть из гостиной. Он бродил по безмолвным, продуваемым сквозняками коридорам особняка, и обрывки разговора с тетей. Плони по-прежнему звучали у него в ушах. Камден чувствовал, что тетя Плони не ошиблась, и это почему-то ужасно его пугало.
Не
– Простите, милорд! – тут же извинился юноша и опустился на четвереньки, чтобы собрать рассыпавшиеся послания.
Пока слуга подбирал письма, Камден заметил, что два адресованы ему. Он узнал почерк друзей. Семестр уже начался – должно быть, друзья гадали, почему он до сих пор не вернулся. Он не стал сообщать приятелям о своей свадьбе – они с Джиджи решили устроить званый вечер-сюрприз в Париже. Ее представитель нашел для них просторные апартаменты на Монтень-Сен-Женевьев в Латинском квартале, от которых было рукой подать до места его учебы. Комнаты уже обставили самой необходимой мебелью, и туда уже вселились повар с горничной, чтобы подготовить все к их приезду, который ожидался через пять дней.
Маркиз протянул руку к подносу.
– Я возьму их, Элвуд.
Слуга растерялся.
– Но, сэр, мистер Беккет распорядился сперва доставлять всю почту к нему, чтобы он мог ее разобрать.
– Когда распорядился?
– Прямо перед Рождеством, сэр. Мистер Беккет сказал, что вам надоели бесконечные письма с просьбами о подаянии.
«Что?!» – чуть не воскликнул Камден. Отец не мог пройти мимо попрошайки, чтобы не подать хотя бы монетку. Отчасти именно его мягкосердечие и довело их до нищеты.
В голове Камдена разрозненные звенья начали складываться в одно ужасное подозрение. Ему хотелось избавиться от него, хотелось хватить по нему чем-нибудь крепким и тяжелым – чтобы разбить вдребезги цепь выводов и умозаключений, грозившую задушить его безоблачную радость. Он хотел забыть обо всем, хотел притвориться, что все идет именно так, как он ожидал.
Завтра он женится. И он с нетерпением ждет первой брачной ночи со своей возлюбленной. Ждет не дождется, как будет просыпаться рядом с ней каждый день, греться в лучах ее любви и восхищаться силой ее духа.
– Ладно, отнеси их Беккету, – сказал маркиз.
– Да, сэр.
Камден смотрел вслед слуге и говорил себе: «Отпусти его. Не задавай вопросов. Не думай. Ничего не выясняй»
– Погоди! – крикнул маркиз.
Элвуд остановился и обернулся:
– Да, сэр?..
– Передай Беккету, что я жду его у себя через пятнадцать минут.
Глава 11
22 мая 1893 года
Камден предполагал, что после недельной деловой поездки в Европу, во время которой он очень мало думал о делах и очень много – о своей жене, джентльменский клуб станет бальзамом для его усталой души. Но вскоре он начал жалеть о своем новоиспеченном членстве. До этого он ни разу не переступал порога английского клуба, но у него сложилось впечатление, что клуб – это тихое, спокойное местечко, где мужчины, сбежав от сварливых жен и домашних забот, попивают скотч, разглагольствуют о политике или мирно посапывают, прикрывшись номером «Таймс».