Идеальное алиби
Шрифт:
– Прошу прощения, но моя сфера деятельности немного иная, – вежливо сказал полицейский, явно понимая, что имеет дело с капельку сумасшедшей женщиной. Хотя, может, у неё так проявляется стресс и шок, кто знает…
– Жаль, – вздохнула Виола.
– И про тринадцатое августа Вы мне совсем ничего не можете сказать? – без особой надежды ещё раз спросил полицейский.
– Совсем, – с грустью произнесла женщина. – А, кстати, почему подозревают моего сына? Кого Вы допрашиваете, что дают такие показания? – интересуется она.
– Прошу прощения, – снова извиняется Клоуз. – Не могу разглашать такую информацию. И
– Виктор, выйди из комнаты, – тотчас же приказала женщина, строго кивнув ему на выход из гостиной.
Ему хотелось сейчас закатить глаза или фыркнуть, а потом, демонстративно громко топая, покинуть комнату, напоследок окинув этого дрянного Клоуза самым своим презрительным взглядом. Но он этого не сделал.
Прямо сейчас ему нужно было выглядеть послушнейшим гражданином Англии и, совершенно не сопротивляясь, сделать так, как просит достопочтеннейший господин полицейский, храни его Господь, если, конечно, Виктор не хочет, чтобы ещё и сам полицейский начал его в чём-то подозревать. То, что он практически не выходит из своей комнаты – уже само по себе подозрительно, а мама ещё и так ужасно много говорила об этом, потому что, мало ли что он делает в этой комнате, может, он, вообще, только врёт родной матери в том, что сидит у себя, а на самом деле шастает по закоулкам города и убивает своих бывших одногруппников… и бывших преподавателей до кучи. Хорошо, что его хоть в смерти мистера Хамфри, земля ему будет пухом, не подозревают. Но вполне возможно, что в причастности к этой смерти его тоже начнут подозревать, просто расследования на данный момент ещё ведутся, времени-то с первой смерти уже много прошло, а заподозрили в чём-то Виктора только сейчас, так что… он просто кивнул головой и, что было невероятно предсказуемо, ушёл в свою комнату, не забыв, конечно же, закрыть за собой дверь.
Но он же не идиот, чтобы не подслушивать разговор мамы и полицейского. Поэтому сразу после того, как Виктор закрыл дверь, он припал ухом к двери и перестал дышать, чтобы дыханием своим не заглушить и так не очень-то громкие голоса в гостиной.
Однако, как бы он не прислушивался, как бы он не замирал, пытаясь расслышать хоть словечко из всей их пустой (а может, и не пустой) болтовни, ему не удалось ничего распознать, только невнятное бормотание, которое действовало ему на нервы своей монотонностью и одновременно непонятностью.
Наверное, он всё же был идиотом, раз уж заранее не подумал о том, что ему может понадобиться стеклянный стакан для прослушки.
Подумав о стакане, он тихо, но выразительно выругался:
– Ч-ч-чёрт, – прошептал Виктор, злобно хмуря брови.
«Возможно, я был бы чуть умнее и расчётливее, если бы не был так напряжён» – мрачно подумал он, от гнева едва не пнув перед собой дверь.
Он знал, что ничего не услышит, но зачем-то всё равно прильнул к двери вновь. Видимо, ещё лелеял надежду, что что-нибудь да донесётся до его слуха более или менее отчётливое.
Виктор не знал, сколько он так простоял, но вскоре услышал мамино такое желанное «Виктор, можешь войти». Тогда он ворвался в гостиную, маскируя своё возбуждение под крайнее послушание.
– Виктор, в общем… – его мама выдохнула и нервно заломила руки. – Ах, нет, я не могу. Не могли бы Вы… – она с какой-то болью взглянула на полицейского,
– Конечно, миссис Элфорд, – слабо улыбнулся Клоуз.
На это «конечно» Виктор почти без труда сдержался от того, чтобы отпустить что-то колкое в адрес полицейского.
– Ох, спасибо. А то я так волнуюсь, – призналась она, печально вздохнув.
Виктору уже надоел их обмен любезностями, но его взгляд продолжал оставаться таким же доброжелательным и немного любопытным. Виктор знал, что со стороны не вызывает совершенно никаких подозрений, поэтому ему было даже интересно, что показал бы детектор лжи, когда бы он говорил ложь, настолько умело он скрывал свой обман: что по глазам невозможно было узнать правду, что по голосу никак не распознать… Виктор в такие моменты выглядел честнее честных.
Клоуз кивнул, явно понимая, что если он продолжит говорить этой женщине хорошие и приятные вещи, их милый диалог явно не закончится скоро, а ему уже надоело торчать в этом тесном шалаше с черепичной крышей.
– Мистер Элфорд, – обратился он к Виктору, что заставило Виолу содрогнуться. Виктор видел это, но не придал этому значения, хоть и самому было неприятно называться «мистером Элфордом».
«И как это я только до сих пор не сменил фамилию» – тоскливо подумал он, пока Клоуз подбирал слова. «Позорнейше быть Элфордом, позорнейше. Не хочу иметь ничего общего с этой тварью, которая нас бросила» – ядовито решил Виктор.
– Да? – непринуждённо отозвался парень. Он выглядел достаточно доброжелательно, в его взгляде не было и намёка на неприязнь.
– Некто хочет Вас подставить, – ничего не выражающим голосом сообщил Клоуз. – Я поговорил с Вашей матерью, она сказала мне, что Вы всё время с ней, а без неё Вы не выходите из дома. Соответственно, на данный момент я могу считать, что с Вас, возможно, снимаются некоторые подозрения. Не полностью, конечно, но в каком-то плане да. Разумеется, мы будем ещё тщательнее расследовать это дело, пока не узнаем правду, но на данный момент Вы кажетесь мне не самой криминальной личностью, – полицейский подмигнул.
Виктор понимающе улыбнулся, даже почти искренне.
– Спасибо, – только и смог сказать он негромко.
– Не стоит благодарности, – вежливо отозвался Клоуз.
Элфорда начинало уже тошнить от этой слащавости и чрезмерной порядочности полицейского, но по нему это было невозможно понять. Он мысленно скорчился.
– Скажите, мистер Элфорд, – чуть помедлив, произнёс сотрудник полиции.
Виктор с грустью подумал, что начал уже привыкать к этому обращению, хоть его какое-то время сначала и коробило от такого.
– У Вас есть враги? – закончил Клоуз.
Допрашиваемый не удержался от того, чтобы вскинуть брови.
– Враги? – переспросил он, будто сомневался в правдивости услышанного.
– Да, враги.
Виктор по-настоящему задумался. Нет, не над тем, есть ли у него враги. Конечно, есть. Враги, наверное, есть у всех людей, хотя бы один враг какой-нибудь совсем даже никудышный да найдётся… а у самого Виктора много врагов.
Он думал над тем, как ему ответить на вопрос, который ему задали. Но думать нужно было быстро, иначе Клоуз может что-то заподозрить, а именно то, что Виктор расчётлив, а, соответственно, не всегда может говорить правду, значит, Элфорду не стоит верить.