Идеальное алиби
Шрифт:
Клоуз улыбается не совсем потому, что ему смешно, а больше потому, что так надо.
– Да, конечно, – не отрицает он, и уже одно это подтверждение заставляет Виктора похолодеть и покрыться мурашками, но виду он не подаёт. Когда его тело чуть вздрагивает, он искусственно чихает в руку, и из-за этого действия ни Виола, ни полицейский не увидели то, как Виктор вздрогнул.
Женщина враждебно смотрит на сына, стиснув зубы.
– Увы, Вас, мистер Элфорд, подозревают в убийстве, – печально произносит Клоуз, стараясь как можно мягче сообщить эту новость, но как бы его
Виктор незаметно сглатывает, ещё несколько секунд переваривая в себе полученную информацию. Затем он криво улыбается, за что тут же ругает себя, но парень решительно берёт себя в руки.
– Что ж… – начинает он, почесав нос. – Я думаю, нам нужно это обсудить. Можете пройти в дом, если хотите, – приглашает он, отойдя от двери и осторожными, нерезкими движениями убрав обмякшую и висящую на косяке маму.
– Да, конечно, – снова говорит Клоуз как заведённый. – Думаю, это правда нужно обсудить.
Он твёрдым шагом заходит в дом, оставляя за собой грязные следы и пачкая чистый пол в доме своей мокрой после уличных луж толстой подошвой армейских ботинок, но Виоле сейчас не до того, а Виктору откровенно плевать, потому что не его это забота – дом надраивать.
Виктор придерживает маму за плечи, которая в состоянии шока озиралась по сторонам, будто видит этот дом первый раз в жизни.
– В гостиную, пожалуйста, – сообщил Виктор, кивая в сторону крохотной комнатки, в которой было много старой мебели и мало места: толком негде развернуться.
– Благодарю, – ответствует полицейский и встаёт рядом с маленьким диваном прямо перед телевизором.
Виктор заводит в комнату маму и подталкивает её к дивану, та послушно садится, но всё ещё не говорит ни слова.
– Садитесь, пожалуйста, – предлагает Виктор полицейскому, но Клоуз решительно качает головой.
– Спасибо, я постою, – сухо говорит он уже без прежних доброты и понимания в голосе, потому что ему надоела прелюдия. Он не любил резко начинать разговоры с людьми, ему нравилось потихоньку, постепенно подводить людей к главной теме их разговора, дабы не сильно их шокировать, но то, что происходило сейчас – уже переходило все границы.
– Хорошо, – соглашается Виктор. Он тоже остаётся стоять, на диване сидит только Виола, бездумно вперившись взглядом в чёрный экран выключенного телевизора.
– Вас подозревают в убийстве, – повторяет Клоуз, будто напоминая о причине своего нахождения здесь.
– Я понял, – задумчиво произносит Виктор, кое-как сдерживаясь, чтобы не спросить, в каком убийстве именно.
– Должно быть, Вы уже слышали об убийстве недалеко от Уиндмил-стрит?
«Да, слышал» – хочется сказать Виктору первые мгновения, но у него несколько другие намерения.
– Как не слышал, – тяжело вздыхает Виктор, скрестив руки на груди. – Слышал, конечно, –
– Сожалею, – безэмоционально произнёс Клоуз, во второй раз касаясь кончиками пальцев своей шляпы. Это немного уже начало раздражать Виктора, но виду он не подал.
– Мне бы этого убийцу, уж я бы ему… – грозится Виктор, помахав в воздухе рукой, плотно сжатой в кулак.
– Понимаю, – кивает Клоуз, затем поворачивается к Виоле. – Миссис Элфорд, – зовёт он её, женщина словно приходит в себя, когда слышит обращение к ней. – Миссис Элфорд, – повторяет он, видя то, как глаза женщины заметно яснеют.
– Да-да, слушаю Вас, – сипло откликается она и поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с полицейским во время разговора.
– Где был Виктор тринадцатого августа? – спросил Клоуз, незаметно включая диктофон в глубоком кармане своих брюк.
– Ой, милый мой, у меня так плохо с датами, – пожаловалась она, потирая переносицу. – Другое бы что-то спросил у меня, я бы, может, и ответила…
– Это очень важно, миссис Элфорд, – настойчиво говорит Клоуз, и Виктору не нравится его тон. Он бы так сейчас и прирезал его на месте, вот только мама рядом, а его мама, к сожалению, человек, который может и проболтаться. Пусть и неспециально, но Виктору-то, если его посадят, от этой неспециальности ни холодно ни жарко. С их деньгами она его вытащить не сможет, к сожалению. – Постарайтесь вспомнить, пожалуйста, – просит Клоуз, и если только слышать голос, но не знать, что это говорит полицейский, этого парня могло бы стать жаль.
Но Виктор совершенно не был тронут этим тоном. Желание убить этого человека только возросло в нём.
– Простите, господин полицейский, но я не помню точно, – неловко произнесла Виола. – Могу лишь сказать, что он постоянно со мной. Он либо дома и постоянно у меня на виду, либо он со мной ходит за покупками в магазины, но он постоянно со мной. Нет такого, чтобы я его долгое время не видела. Он вообще даже не выходит на улицу без меня. У него даже девушки нет, я ему говорю, мол, ищи себе невесту, а он всё говорит мне, что сначала работа, а невеста потом как-нибудь сама найдётся. Ещё я его всё хочу выгнать погулять, подышать воздухом, пока дождя нет, по берегу пройти прошу, пока у меня дела домашние, а он всё сидит в своей комнате, из дома не выходит, только когда уже продукты дома кончаются, я вместе с ним выхожу, он мне помогает, – подробно объяснила женщина, активно жестикулируя.
У Виктора покраснели кончики ушей, когда Виола рассказала полицейскому про то, что её сын всё не может найти себе девушку. Он уже было хотел укорить маму, но решил, что потом это сделает, ведь сейчас его позор – не главная его проблема, далеко не главная…
– Хотите сказать, – подал голос Клоуз. – Виктор постоянно находится в Вашем поле зрения?
– Совершенно верно, – кивнула Виола. – К несчастью, – прибавила она. – Жаль, что Вы ничего не можете с этим сделать, – посетовала женщина – Не можете же, да?