Идеальное преступление
Шрифт:
— Рубашку Виталия не предлагаю, — донесся из глубины квартиры голос Светланы. — Жена тебя живьем съест. — Андрей был вынужден с этим согласиться. — Зато дам солнечные очки. С такими синячищами в банке показываться нельзя. Клиенты не поймут.
Андрей умывался, морщась, покряхтывая от боли в разбитом лице. Время от времени смотрел в зеркало, не осталось ли где-нибудь крови.
— Умылся? Ну вот, хоть на человека стал похож.
Светлана стояла, опершись плечом о косяк, держа в руке солнечные очки с широкими стеклами-«каплями». Андрей взял полотенце, аккуратно
— Полотенце брось в стирку. — Он бросил. — Молодец. — Светлана протянула очки. Хорошие «рей-баны». У него самого были точно такие же. Оно и к лучшему. У Татьяны не возникнет вопросов. — Надень-ка, я посмотрю. — Андрей послушно нацепил очки, едва разместив их на обширной, как волжская степь, переносице. — Да, — женщина кивнула. — Так лучше. Синяков почти не видно. Нос, конечно, не спрячешь. Ты его дома припудри. Все не так будет в глаза бросаться.
— Хорошо, — согласился Андрей. — Припудрю. — Помялся и спросил: — Я, пожалуй, пойду?
— Да, конечно. — Светлана улыбнулась. — Интересная была поездка.
— Да уж, — вздохнул Андрей.
— Я позвоню.
— Хорошо.
Андрей натянул пиджак и пальто. В темных очках он чувствовал себя неуютно. Как главный герой пошлого шпионского фильма. Выйдя из квартиры, постоял минуту на лестнице. У него возникло ощущение, будто он упустил что-то важное. Подумал. Нет, не вспомнить. Побрел вниз, шаркая по ступеням. Уже сидя в машине, прикинул дальнейший план действий. Ему во что бы то ни стало нужно выкинуть мусор, все еще лежащий под ванной. Плюс к тому не мешало бы сменить рубашку и костюм. Да, пожалуй, сперва он заедет домой, а уж потом отгонит «Нюську» в сервис и вернется в банк.
Андрей завел двигатель, нажал на газ, прислушиваясь к жалобным стонам «девятки».
Он успел доехать почти до самого дома, когда сотовый разродился требовательным звонком.
— Скобцов, слушаю. — Андрей прижал трубку плечом к уху.
— Где тебя носит? — Голос Чернозерского звенел от ярости.
Андрей оторопел. Нет, он не усматривал ничего странного в звонке. Современные сотовые телефоны позволяют звонить и из других стран. Однако эта ярость? Чем она вызвана? Или Чернозерский узнал об аварии и о том, что его жена взялась покрыть издержки? Но, во-первых, откуда ему об этом известно, а во-вторых, при чем здесь «где тебя носит»?..
— В каком смысле?
— В прямом!!! — заорал Чернозерский. — Где тебя носит, идиот?
— Я… То есть после того, как я отвез вас в аэропорт…
— Кого ты отвез в аэропорт? — прошипел с ядовитой ласковостью тот. — Повтори, я не понял.
— Вас.
— Меня?
— Да. Вы же должны были улететь в Швецию…
— Я улетаю вечером! — рявкнул Чернозерский. — И ни в какой аэропорт ты меня сегодня не возил!
Андрей почувствовал, как его челюсть ударяется о его же колени.
— Но ведь мы… То есть…
— Что?
— Я отвез вас и вашу жену утром…
— Если ты еще раз начнешь врать, я устрою тебе такие неприятности — пожалеешь, что вообще рот раскрывал, понял? В общем, так. Немедленно приезжай в банк! Немедленно!!! Если ты не будешь в моем
— Но я не успею…
— Тогда считай, что ты уволен! Все!!!
Андрей растерянно закрыл трубку и сунул в карман пальто. Он ничего не понимал. Либо это какой-то странный, дичайший розыгрыш, либо… Но ведь лицо-то у него разбито! Факт! И очки на распухшей до бесформенного состояния переносице те самые, что дала ему Светлана по возвращении из аэропорта! И тем не менее Чернозерский утверждает, что Андрей никуда его не возил! Почему?
Обдумывая случившееся, он, однако, не забывал жать на газ. Увольнение из банка? Нет. Он не может этого допустить. Будем надеяться, что со временем все прояснится. И пропавший из квартиры костюм, и якобы не имевшая места поездка в аэропорт, и прочее… Что прочее, Андрей и сам не знал. Гоня по Бульварному кольцу, он то и дело поглядывал на часы, молясь лишь о том, чтобы на пути не попалась пробка. Опоздание для него было равносильно гибели.
Стирая резину об асфальт, «Нюська» остановилась перед банком за две минуты до контрольного срока. Андрей выпрыгнул из салона, на бегу вдавил кнопку сигнализации на брелке. Услышал характерный писк и щелчок опустившихся замков.
Три ступеньки банка — склоны Эльбруса. Андрей влетел в главный операционный зал. Здесь висел обычный рабочий гул. У окошек операционистов стояли в очереди посетители. Кто-то внимательно читал объявления для клиентов, вывешенные на информационном стенде.
На входе двое охранников негромко беседовали со старшим смены. Все трое не без удивления посмотрели на всклокоченного, взъерошенного, задыхающегося Андрея. Налицо, наполовину закрытое темными очками, из-под которых выползали безбрежные синяки. Переглянулись.
— Андрей Данилович, — окликнул его старший смены.
— Позже, — ответил он на бегу.
Миновав толстую стеклянную дверь, Андрей оказался на административной половине.
В отличие от центрального зала здесь царило затишье. От деньгохранилища, толкая перед собой тележку, прошли двое служащих в сопровождении охранника. На тележке покоились плотные светло-зеленые мешки с наличкой.
Андрей пулей промчался по коридору, перед дверью приемной взглянул на часы. Еще сорок секунд. Он успел. Невероятно, но факт. Одернул полы пиджака. Поправил узел галстука. Толкнул дверь.
В приемной сидел… ТриТэ. Тимофей Тимурович Третьяков. Начальник службы безопасности собственной персоной. Когда Андрей вошел, тот отчаянно зевал, прикрывая рот широченной ладонью. ТриТэ был весьма объемным мужчиной, с медвежьей фигурой, мощными руками тяжелоатлета, неимоверно широкой шеей и — сказывалась не слишком подвижная работа — заметно округлившимся брюшком. Одним словом, гаргантюанский тип. Потому и зевок смотрелся несерьезно, по-детски. Однако Андрей обратил внимание, что выглядел ТриТэ не слишком хорошо. Глаза красные, на щеках синеватая щетина, костюм помят, рубашка несвежая. Это было тем более странно, что обычно ТриТэ довольно тщательно следил за внешностью.