Идеальные дни
Шрифт:
Уже в 16.00 я улизнул со встречи журналистов из разных СМИ и отправился выпить пива в самый безлюдный бар, какой только смог отыскать. Интересно, что все-таки со мной случилось? В какой момент родилось это желание, которое настолько овладело моими устами, что я, сам того не желая, сделал тебе дерзкое предложение, затмившее все изначальные цели поездки, сводившее на нет стремление познакомиться с известными специалистами в моей области, узнать новинки цифровой журналистики? Возникло ли оно по причине того, что за завтраком ты оказалась одна, холодно разговаривала с мужем, неохотно обсуждала меню детей, или это произошло позже, когда я обратил внимание на очертания твоего тела? Возможно, оно родилось в тот миг, когда ты красочно описывала, что можно назвать такос, а что нельзя, и мне вдруг стало понятно, что в этом теле обитают интеллект и чувство юмора. Разумеется, желание многократно усилилось, когда ты захохотала и я подсмотрел, как устроена галактика твоих веснушек.
На самом деле у меня закралось (и
Я допил свое пиво, не успевшее нагреться ни на полградуса, и мне хотелось выпить еще четыре или пять кружек, поскольку алкоголь, как известно, сокращает время, а расстояние между 16.30 и 19.00 казалось вечностью. Я встал, чтобы заказать еще одну, но желание, которое к тому времени говорило за меня, немедленно вмешалось: can I have the check, please [4] , ты не можешь явиться поддатым на это свидание, которое неизвестно, состоится ли, заявило оно мне, и не должно быть никакого пивного душка, у тебя и так мало шансов, что все пойдет по плану, не своди их к нулю. Я бесцельно слонялся по кампусу в течение часа, как всякий человек, намеревающийся убить время, глазел на оставленные под замком велосипеды, имена на почтовых ящиках, птиц в парке, наклейки на автомобилях, а устав от этого занудного упражнения по отвлечению внимания, вернулся в отель и опорожнил весь водоносный горизонт Остина почти часовым душем, от которого у меня закружилась голова. Досуха вытер волосы, чтобы ты не подумала, что я принял душ нарочно перед самой встречей. Что было дальше, ты и так знаешь. Мы торчали в “Белой лошади” до двух часов, и в ту первую ночь у тебя все еще хватило духу не пустить меня к себе в номер, но мне было достаточно ласк на обратном пути в машине, чтобы, как и в конце этого письма, всю ночь повторять себе, что мы увидимся завтра, завтра, завтра.
4
Счет, пожалуйста (англ.).
Штемпель на конверте второго письма из архива указывает на июнь 1936 года. Похоже, Фолкнер повторно использует конверт от отправленного ему письма, потому что он значится как получатель: sunday night, написано поверх его имени, таков заголовок письма, единственного, которое занимает две стороны листа и, по всей видимости, было отправлено по почте. Оно содержит всего две фразы и смахивает на комикс с двенадцатью карандашными рисунками – схематичными, пронумерованными, оформленными как раскадровка сториборда к минималистичному кино, инди-фильму о любви. Фолкнеру требуется не более трех или четырех штрихов для создания целого мира, где две фигурки, представляющие Мету и Билла, разыгрывают серию живых выразительных сцен; достаточно всмотреться в кадры, не пренебрегая деталями, а затем закрыть глаза, и погружаешься в череду спокойных событий, свойственных обычному июньскому воскресенью, когда мужчина и женщина наслаждаются общест-вом друг друга. Уверяю тебя, одно лишь это письмо заслуживает поездки в Центр Гарри Рэнсома в Остине: целая жизнь, по сути, сводится к единственному дню, подобному тому, о котором рассказывает Фолкнер.
Вот этот рисунок, только никому его не пересылай (ни его, ни другие).
В первом кадре обнаженная Мета встает с кровати и натягивает чулок на свою длинную ногу, с обратной стороны двери, ведущей в спальню, стоит Фолкнер и нетерпеливо стучит одной рукой, а в другой сжимает ракетку для пинг-понга. Себя он обозначает с помощью усов и трубки.
Вслед за первым следует второй кадр: оба завтракают,
Далее – две сцены напряженной игры в пинг-понг, в результате которой побежденный Фолкнер без сил падает под стол. Над ним невозмутимо стоит победительница Мета.
Затем машина с округлыми формами и запасным колесом на багажнике проезжает мимо стоящего наискосок указателя с надписью “Бульвар Сансет”. Через маленькое заднее окошко с мягкими углами видна деталь, на расшифровку которой стоит потратить время: два кружка – это они и есть, голова Меты опирается на голову Билла. Автомобильная прогулка.
В следующем кадре оба бегут по пляжу, на заднем плане виднеются едва обозначенные фигурки, одни изображают отдыхающих под зонтиками, другие – спортсменов, застывших в прыжке, перед ними сетка, они играют в волейбол.
Затем Мета и Билл загорают, лежа на животе и взявшись за руки, на широком полотенце, над ними – солнце, скользящее вниз по небу.
В следующем кадре Мета красит губы, виден ее профиль крупным планом, мы смотрим на нее глазами Билла, чье местонахождение в этот момент несложно определить. Губы располагаются в центре изображения, рисуя их, Фолкнер прижимает карандаш к бумаге, чтобы сделать их почернее; эти губы – всего лишь пятно, но оно передает их темный блеск: Фолкнер жал на карандаш с такой силой, что кончик едва не отломился, зато в пятне обретают жизнь губы Меты, которые он страстно мечтает снова поцеловать.
В следующем эпизоде оба лежат на общем полотенце, глядя в закатное небо, солнце уже наполовину опустилось за морской горизонт.
Далее они сидят с друзьями за квадратным столиком в баре, все четверо пьют пиво из кружек.
В последнем кадре никого нет, это единственная зарисовка, в которой отсутствуют люди. На ней изображена одежда Меты и Билла, развешанная на стульях, – носки, рубашки, нижнее белье, на двери комнаты, похожей на гостиничный номер, висит табличка Do not disturb, внизу надпись Good Night.
Комикс озаглавлен парой строк: Sunday night. Since you have just waked up, this won’t be good night, but good morning. And here’s the morning paper all ready for you [5] . О взаимоотношениях Меты и Фолкнера мне известно лишь из писем, но, судя по тексту, он писал это письмо, пока Мета спала, в той же спальне или, возможно, в соседней комнате, словом, где-то поблизости, а он принялся рисовать, как только она закрыла глаза, и один в наступившей тишине создал первое, что поразит воображение Меты, как только она проснется. Since you have just waked up this won’t be good night, but good morning. Ему хотелось подтолкнуть ее к первой мысли, первому воспоминанию, которое озарит ее разум по пробуждении, опередив первое мочеиспускание, желание глотнуть воды, чтобы прочистить горло, кофе, который взбодрит. And here’s the morning paper… Неясно, является ли это хроникой событий, происходивших накануне, поскольку газеты – субъективное отражение событий, происшедших за последние 24 часа на определенной территории (город, страна, мир), или, наоборот, эмоциональным прогнозом того, что может произойти на следующий день, то есть чего хотел бы Билл, когда Мета проснется. По некоторым признакам я догадываюсь, что все это пережито, передо мной хроника тихого воскресенья, и поскольку письмо озаглавлено Sunday night, вряд ли оно представляет собой фантазии автора о следующем буднем дне, к тому же понедельнике. Это графическая хроника идеального дня, я смотрю на нее, и на ум приходит песня Лу Рида Oh, it’s such a perfect day, I’m glad I spent it with you [6] … Это такой же обычный, спокойный день, наполненный немудреными и доступными удовольствиями, подобными тем, которые описывает Лу Рид в своей песне о том, что единственное занятие в этот perfect day
5
“Воскресный вечер. Поскольку ты только что проснулась, желаю тебе не спокойной ночи, а доброго утра. А вот и утренняя газета специально для тебя” (англ.).
6
“О, это просто идеальный день – и я счастлив, что провел его вместе с тобой…” (англ.).
Конец ознакомительного фрагмента.