Идеальный блеф
Шрифт:
– Именно этим я и занимаюсь, детектив Кёрк. И вам желаю того же.
Алекс сбросил вызов, не обращая внимания на последние обрывки фраз, которые пытался сказать ему Рэй. Он не злился на него, но ощущал сильную пустоту от того, что верил человеку, который только что предал его. Алекса не покидало чувство собственной никчемности, которое накрывало его с головой в те самые моменты, когда кто-либо подрывал его доверие, но в который раз убеждался в том, что полагаться можно лишь на самого себя.
Он должен был найти тех людей. Теперь, когда у него
Алекс снова вспомнил свое детство и сильнее сжал пальцы в кулак. От мыслей о том, сколько всего перенесли его родные, он почувствовал неконтролируемую ярость, которая с каждым новым рассветом разгоралась в нем все сильнее и сильнее, делая из него совершенно другого человека. Человека, готового абсолютно на все ради того, чтобы отомстить.
Картинки прошлого вставали перед ним одна за другой, и ему становилось все труднее сдерживать их влияние. Отчаяние. Безнадежность. Слезы матери, которая плакала по ночам. Боль отца, с каждым днем все сильнее терявшего себя. И одно единственное имя. Имя человека, который все разрушил. Имя, которого он не знал, но которое безостановочно крутилось в его голове, блокируя ту часть сознания, которая могла бы его распознать.
Алекс отчетливо помнил тот день, когда мир для него перевернулся с ног на голову, когда он стал совершенно по-иному смотреть на жизнь. Когда его целью стала месть, а цель стала его одержимостью.
Маленький мальчик сидел в длинном коридоре, смотря на белые стены, и вдыхал запах спирта, который перемешивался с запахами других фармацевтических препаратов. Ещё сегодня днем, вернувшись из школы, он и представить себе не мог, что остаток дня проведет в этом пугающем месте, испытывая страх за жизнь дорогого ему человека.
Алекс взглянул на свою маму. Она сидела рядом с ним и тихонько покачивалась. Её глаза были плотно закрыты, но из-под них лились соленые слезы. Ей было больно и страшно, он понимал это по тому, как тряслись её бледные руки и дрожало исхудавшее тело, но она не показывала этого, рыдая в голос или броня Бога. Больше нет. Она перестала проявлять эмоции, которые раньше казались Алексу такими ненужными, пустыми и лишь причиняющими ещё больше боли, но сейчас он подумал о том, как жизненно необходимо человеку чувствовать все это. Десятилетний мальчик понял, как важно выпускать наружу то, что сидит внутри тебя, и как ценно иметь рядом с собой тех, кто готов разделить с тобой твои чувства.
– Мама.
Женщина остановилась и на мгновение замерла, после чего одним ловким движением смахнула слезы со своих щек и повернулась к сыну.
– Все хорошо, милый, - она прижала его к себе и даже слабо улыбнулась, - все будет хорошо.
– Ты должна плакать, мама, - Алекс посмотрел наверх, встречаясь с парой таких же серых, как и у него, глаз. – Ты можешь кричать, если тебе больно и молиться, если страшно. Только не молчи. Не лишай себя того, что делает каждого из нас Человеком.
– Алекс... откуда
– Я уже не маленький, - сказал мальчик, - и сейчас я знаю, что твои тихие слезы сделают тебе лишь больнее, - он дотронулся до мягкой кожи на лице матери, а затем увидел, как она улыбнулась.
– Я люблю тебя, - Луиза прижала сына к себе и поцеловала в волосы.
– Я твое сокровище, да?
Женщина даже немного рассмеялась сквозь белую пелену слез, а затем отстранилась и заглянула сыну прямо в глаза.
– Ты больше, чем просто сокровище, мой милый. Ты – моя жизнь.
– Луиза.
Его мать тут же встала с места, и Алекс повернулся в ту сторону, откуда доносился голос. Он мгновенно узнал лучшего друга своего отца – Фила. Он работал в больнице хирургом и сейчас, по всей видимости, спасал отцу жизнь.
– Фил, - Луиза подлетела к нему, и он подхватил её за руки, заметив, как сильно она дрожит. – Скажи мне… - её глаза нервно бегали по его лицу, - прошу, скажи мне правду. Что с Чарльзом? Что с ним?!
– Успокойся… - голос Фила был спокойным и ровным, и отчего-то Алексу казалось, что все будет хорошо. Действительно хорошо. – Он в порядке. Его жизни ничего не угрожает, самые критические часы для него уже позади.
– О, Господи, слава Богу, - Луиза выдохнула и закрыла глаза, а Филу пришлось крепче схватить её, чтобы от бессилия она не скатилась на пол. Он подвел её к стульям в зале ожидания и усадил на один из них, присев рядом на корточки.
– Тебе нельзя так сильно волноваться, - он всегда беспокоился об их семье, всегда приходил им на выручку и всегда поддерживал, и Алекс очень сильно его за это уважал. Пусть он и был ещё слишком мал, но прекрасно знал, что уже понимает намного больше, чем все его сверстники и даже дети старше него.
– Я в норме, - выдохнула Луиза. – Могу я увидеть его?
– Не положено… - в его голосе появилось сочувствие. – Опасность для жизни миновала, но он ещё слишком слаб, и я перечеркну все правила, если позволю тебе войти в палату.
– Фил… - она словно не верила своим ушам. – Я прошу тебя… нет, я умоляю. Пусти меня к Чарльзу.
– Луиза… - он замотал головой.
– Минуту, - молила она. – Всего минуту, прошу тебя. Никто даже не заметит, что кто-то заходил. Мне просто нужно увидеть его, нужно удостовериться, что с ним все в порядке, что он дышит…
Фил задержал свой взгляд на Луизе, а затем перевел его на рядом сидящего Алекса. Что-то между этими двумя вдруг произошло, потому что Фил кивнул и согласился проводить их в палату при условии, что ровно через минуту они её покинут.
– Стой, - Фил перехватил её руку как раз в тот момент, когда она собиралась повернуть ручку двери. – Для начала, я должен кое-что тебе сказать. Это будет тяжело осознать. И ему и тебе.
Алекс заметил страх в глазах своей матери, но сам держался на удивление спокойно.