Идеальный друг

Сутер Мартин

Может, стоило бы съездить на пару дней в Урбино, к матери, размышлял Фабио. Он последовал совету доктора Фогеля, оставил свой велосипед в подвале приемной и отправился домой пешком.

Поток гуляющих принес его к лодочной станции. Он купил билет на прогулку по озеру и вскоре оказался за столиком на верхней палубе «Чайки». В качестве единственного европейца в группе улыбающихся японцев он уплетал предложенное на борту угощение: зеленый салат с заправкой из трех сортов сыра.

Человек, сидевший напротив Фабио, был

похож на старого самурая. Он уже съел свой салат и приступил к сыру: снял фольгу с порции масла, с помощью вилки и ножа отрезал кусочек масла, намазал его на эмменталь, отрезал от него кусочек, насадил на вилку и стал тщательно разжевывать.

Рядом сидела женщина в косынке с козырьком и повязкой на рту, как у хирурга. Чтобы поесть, она ненадолго сдвинула ее вниз, но потом опять подняла.

Из репродуктора послышалась мелодия польки, прерываемая сообщениями на нескольких языках о достопримечательностях на берегу.

Фабио провожал взглядом проплывающий мимо пейзаж и спрашивал себя, что его сюда привело.

Он понял это, когда «Чайка» повернула и запыхтела назад в город вдоль правого берега озера. Он встал из-за стола, провожаемый многочисленными кивками и улыбками своих сотрапезников, вышел на корму и облокотился на релинг.

Они проходили мимо виллы Тускулум, всего метрах в пятидесяти от берега. На плоту никого не было. На берегу валялись три пестрых купальных полотенца. С веранды то и дело выходили люди, устремляясь к палатке с буфетом. В какой-то момент ему показалось, что он заметил Норину, но он мог и ошибиться.

Он сосредоточился на носовой волне и не сводил с нее взгляда, пока она не плеснула в покрытую мхом причальную стенку перед Тускулумом. И вскоре вилла скрылась из вида за большой плакучей ивой.

Сев на трамвай, идущий до Амзельвега, Фабио проехал по чужой улице, открыл чужую дверь, поднялся по чужой лестнице и вошел в чужую квартиру. Раздевшись до трусов, он налил себе стакан минералки и выпил ее, полулежа на чужом диване.

Обмакнув палец в воду, он стряхнул холодную каплю на грудь и стал смотреть, как она прокладывает себе путь по коже. Едва капля просочилась в ямку пупка, он выудил из стакана новую и проследил ее путь по своему телу. Он чувствовал себя чужаком в собственной жизни.

Потом очнулся, вышел на балкон и посмотрел вниз, на газон.

Из верхнего кольца надувного детского бассейна вышел воздух, так что вода держалась на высоте второго сверху кольца. В воде плавала желтая пластмассовая лопатка. Никого не было видно. И ничего не было слышно, кроме тонкого голоска ребенка, плачущего во сне.

Фабио хотелось курить. Но он не нашел сигарет ни на письменном столе, ни на тумбочке, ни на стойке для завтрака, ни на туалетном столике. Он открыл ящик кухонного стола, где у Марлен хранилась заначка. Но там лежала только пустая обертка от блока.

Он

вернулся на балкон и прислонился к перилам. Как недавно прислонялся к релингу «Чайки», когда та неудержимо с повисшим флагом скользила мимо Норины.

Мысль о сигарете не давала ему покоя. Фабио снова вернулся в квартиру и начал систематические поиски. Он ничего не нашел ни в кухне, ни в ванной. Он перешел в спальню и перерыл всю свою одежду. Если он и в самом деле курил в течение этих пятидесяти дней, то мог и забыть какую-нибудь пачку в кармане куртки. Он не нашел ничего. Только скомканную квитанцию в нагрудном кармане хлопковой куртки на подкладке. В мае он ездил куда-то на такси.

Он ощупал все висевшие на плечиках платья Марлен, потом обшарил ящики с бельем, сначала свои, потом ее. Не нашел ничего. Разве что пришел к выводу, что вчера составил себе далеко не полное представление об ассортименте возбуждающего белья у Марлен.

В правом ящике ее туалетного столика он нашел наконец то, что искал. Вскрытая пачка экстра-легких сигарет лежала между разного рода тюбиками, кисточками, горшочками, баночками и помазками. Как же это он раньше не сообразил, где надо было искать. Гримируясь, Марлен курила, как поп-звезда.

Когда он вынул пачку, за ней обнаружился некий предмет, похожий на карманный фонарик. Он вытянул ящик до упора. Предмет оказался хромированным дильдо. Фабио включил его в сеть, послышалось тихое жужжание дорогого, тщательно продуманного механизма. Интенсивность вибрации регулировалась ступенчатым реле. Даже будучи установлен на предельный уровень, искусственный пенис создавал меньше шума, чем электробритва Фабио. Ясное дело, такой дильдо – просто «роллс-ройс» по сравнению с прочими подобными машинками.

Фабио положил игрушку обратно и попытался задвинуть ящик. Но этому помешала сдвинувшаяся с места старинная шкатулка для косметики. Ему пришлось вынуть ее, чтобы поставить ровно и засунуть снова. А под ней обнаружился его «палм» – маленький карманный компьютер.

Фабио стоял перед своим письменным столом и взвешивал на ладони маленький серый компьютер. Здесь должна была храниться часть файлов, которые в его мозгу были стерты или недоступны. Он не решался включить «палм», словно опасаясь новых открытий. Или отсутствия таковых.

Второе опасение подтвердилось. Данные, высветившиеся на маленьком экране, были столь же скудными, сколь и знакомыми.

Он врубил свой ноутбук и запустил программу синхронизации с «палмом». Данные совпадали. Никаких новых адресов, никаких новых записей, никаких дополнений, никаких новых текстовых документов. Либо он им не пользовался, либо скопировал на него с ноутбука данные на пятое июня. Это не могло быть случайностью. Он наверняка сделал это совершенно сознательно.

Он сам. Или кто-то другой.