Идеальный шпион
Шрифт:
Сэр Кеннет покосился на дверь.
— Вас что-то беспокоит, сэр? — спросил Бразерхуд.
Сэр Кеннет поднялся и, подойдя к двери, распахнул ее. Бразерхуд услыхал шорох шагов на лестнице, но кто это, рассмотреть ему не удалось, хотя он и отодвинул торопливо сэра Кеннета от двери.
— Стегги, отправляйся в «Альбион» пока что один! — крикнул в лестничный пролет сэр Кеннет. — Отправляйся сейчас же, а я потом приеду. Не хочу, чтобы он слышал все это. Меньше поводов для волнения.
— Зная о нем кое-что, не могу вас в этом упрекнуть.
— Возражаю, и даже очень. И попрошу вас без рук. Мне это неприятно. Ордер у вас есть?
— Нет.
Сев опять в кресло, сэр Кеннет вытащил из кармана куртки обгорелую спичку и принялся ковырять ногти ее обугленным концом.
— Добудьте ордер, — посоветовал он. — Добудьте ордер, тогда я, может, и разрешу вам заглянуть. А в противном случае — нет.
— Он там? — спросил Бразерхуд.
— Кто?
— Пим.
— Не знаю. Не слышу. Вы сказали, Пим?
Бразерхуд все еще стоял. Он был очень бледен и вынужден был помолчать немного, прежде чем заговорил, чтобы не дрожал голос.
— Предлагаю вам сделку, — сказал он.
Сэр Кеннет все еще, казалось, не слышал.
— Выдайте мне его. Поднимитесь наверх. Или позвоните ему. Сделайте то, о чем вы с ним условились. И выдайте его мне. А в свою очередь я сделаю так, что ваше имя не будет фигурировать в этой истории, и имя Стегги тоже. В противном же случае это станет звучать так: «Баронет и член парламента укрывает у себя находящегося в бегах старого друга». К тому же возникает вероятность того, что вас станут рассматривать как соучастника. Сколько лет Стегги?
— Достаточно.
— А сколько лет ему было, когда он поступил к вам?
— Поинтересуйтесь. Не знаю.
— Я тоже друг Пима. Среди тех, кто его сейчас ищет, есть люди и похуже. Спросите его, он подтвердит. А я не стану вас впутывать в эту историю. Свяжите меня с ним, и ни вам, ни Стегги ни разу больше не придется слышать мое или его имя.
— Сдается мне, что вы тут больше ставите на карту, нежели я, — сказал сэр Кеннет, любуясь результатами своего маникюра.
— Сомневаюсь.
— Все зависит от того, чем каждый из нас располагает. Нельзя потерять то, чего не имеешь. Как и стремиться к тому, на что тебе наплевать. Или продавать чужое.
— Вот Пим, очевидно, смог, — сказал Бразерхуд. — Похоже, что он продает государственную тайну.
Сэр Кеннет по-прежнему любовался ногтями.
— За деньги?
— Очень может быть.
Сэр Кеннет покачал головой.
— Деньги его не интересовали. А интересовала его только любовь. Не знал, где найти ее. Смешно, ей-богу Из кожи вон лез.
— Между тем он разъезжает где-то по Англии, имея при себе документы, содержание которых он не имеет права разглашать, а ведь мы с вами, как предполагается, патриотически настроенные англичане.
— Мало ли кто что делает недозволенного. Тогда-то и возникает потребность в старых друзьях.
— Он писал о вас сыну. Вам это известно.
— Вообще-то говорит.
— А кто это Мак?
— Никогда не слыхал о такой.
— Может быть, о таком?
— Интересное предположение, но все равно не слыхал.
— А об Уэнтворте?
— Никогда там не бывал. Звучит ужасно. А в чем дело?
— В Австрии он, по-видимому, закрутил роман с девушкой по имени Сабина. Он вам рассказывал о ней?
— Что-то не помню. У Пима было много девушек и много романов. Не скажу, что это принесло ему много счастья.
— Он звонил вам, правда? В понедельник вечером, из автомата.
С пугающей стремительностью рука сэра Кеннета взметнулась вверх, и он хмыкнул весело, с удовольствием.
— Пьяный вдрызг, — рявкнул он вдруг. — Лыка не вязал. Не помню его таким упившимся со времен Оксфорда, когда мы вшестером поглотили ящик портвейна, присланный его отцом. Он еще врал что какая-то красотка в Мертоне неизвестно почему сделала ему такой подарок. Но в Мертоне не было тогда никаких красоток. И богатых тоже не было. Мы все были в Тринити.
После полуночи. В одиночестве своей квартирки на Шеперд-Маркет с ее голубями на парапете Бразерхуд налил себе еще водки и добавил в стакан апельсинового сока из пакета. Сбросив пиджак на кровать, он поставил на письменный стол перед собой карманный магнитофончик. Он слушал и делал записи.
«…как правило, в Уилтшир во время сессии парламента я езжу не часто, но в воскресенье день рождения моей второй жены и сын наш приехал из школы, поэтому я и решил отправиться, исполнить свой долг, а потом думал задержаться там денек-другой, посмотреть, как там дела в моем избирательном округе…»
Прокрутить ленту вперед. «В Уилтшире обычно не подхожу к телефону, но по понедельникам вечером она играет в бридж, вот я и решил сам подойти, чтобы не портить ей игру. Было полдвенадцатого, но у Джин этот ее бридж обычно не имеет конца. Мужской голос. „Может быть, ее любовник, — подумал я. — Что за наглость, звонить в такое время!“ — „Алло? Сеф? Это Сеф?“ — „Кто это, черт побери?“ — отвечаю. „Это я, Магнус. У меня отец умер. Я приехал на похороны“. — „Вот бедняга, — думаю. — Смерть старика отца для каждого испытание — не позавидуешь“. Так хорошо? Или еще воды добавить? Долейте сами, если хотите».
Бразерхуд слышит, как сам он, склонившись над кувшином, рассыпается в благодарностях, слышит, как льется вода.
«Как Джем?» — спрашивает. Джемайма — это моя сестра. Между ними некогда были шуры-муры, но толком так ничего и не вышло. Выскочила замуж за цветовода. Поразительная штука. Засадил цветами всю обочину дороги на Басингстоун. И фамилию свою написал на табличке. А ей хоть бы хны. Да и видятся-то они не то чтобы очень часто. Непутевая она, наша Джем. Точь-в-точь как я…
Еще прокрутить.