Идеальный треугольник
Шрифт:
– Почему вы отказываете мне во встрече с землянкой?
Самриец изучающе посмотрел на леора.
– Зачем вам эта девушка? Как я знаю, вы видели ее один раз и то мельком.
– Я бы не хотел об этом говорить. Мне все же будет позволено увидеть ее?
– Нет.
Дарион сжал зубы, скулы чуть сильнее обозначились на красивом лице. Глаза смотрели холодно и прямо. Намесник на миг пожалел о своем решении. Может, не стоило наживать такого опасного врага?
– Объясните причину, и если она будет обоснованной, я отступлю.
– Возможно потому, что теперь она является гражданкой Самрии...и моей невестой, - добавил Эньен.
Это был чистой воды блеф, самриец знал это, но все же решился на него, чтобы проверить арменейского капитана. На вшивость. И по реакции убедился, что тому действительно
– Вы же знаете, женщины любят романтику, а уж в особенности хрупкие землянки. Я довольно долго пробыл на их планете и знаю. Когда благородный и мужественный, в данном случае я, спас Ану от смертельной опасности, она ни минуты не сомневалась в своем решении и с радостью приняла мое предложение стать возлюбленной самши.
Зачем он злил арменейца, Эньен не знал. Было в этом какое-то удовольствие. Леор не произнес ни слова, только лицо его приобрело мертвенно-серый оттенок. Дарион Тер-на-Лор мужественно принял удар. Это был конец. Он не сможет забрать невесту влиятельного самрена, не усугубив при этом только что начавшиеся складываться дипломатичные отношения с Самрией. Они вынуждены будут ответить на такое непочтительное поведение. А в этой части галактики им нужны союзники против слейтеров, а не новые враги.
– Мои поздравления, самрен Лессаро, - глухо произнес капитан.
Тот лишь чуть склонил голову, принимая слова леора.
– Я не слышал раньше о вас. Вы прибыли из соседней галактики, капитан? С какой целью?
– Наша звездная система соседствует с вашей, мы называем ее Арнадор, вы же, как я успел узнать, называете ее Андромеда, - ответил пришедший в себя леор.
Наместник Самрии на Айкоре внимательно слушал арменейца. При упоминании Андромеды глаза его оживились.
– Сколько же вы летели?
– А вот это является тайной Арменеи. Я не должен отвечать на ваш вопрос, - холодно ответил Тер-на Лор.
Самриец довольно улыбнулся. Если капитану нужна землянка, он готов обменять ее на тайну Арменеи.
– Прошу меня простить, но я должен вернуться на корабль, где меня уже ждут.
– Конечно, уважаемый леор, я рад, что между нами не осталось никаких недомолвок. Вы ведь понимаете, что девушка теперь является жительницей Самрии, и отныне ее судьбу решаю я. Надеюсь то, что Ана предпочла меня, не станет яблоком раздора между нами и нашими расами. И вы не повторите ошибку Париса, укравшего прекрасную Елену у спартанского царя Менелая и начавшего этим Троянскую войну. Ну, во всяком случае, так говорится в мифах землян.
Дарион молча поклонился и вышел. Он отлично понял намек самрийца. Как он дошел до корабля, он и сам не знал. Сзади шли притихшие солдаты, готовые кинуться на помощь к своему капитану и поддержать его ослабевшее тело. Гордость сына Высшего Дома Арменеи, воспитанная с молоком матери, не позволяла ему выглядеть беспомощным и слабым на глазах у самрийцев и своих подчиненных. Дойдя до шлюпки, он все же потерял контроль над своим телом. Бриден подхватил его на руки и в полубессознательном состоянии занес в шлюпку. Корабль взмыл в небо, унося капитана и его команду к звездам.
Наместник Самрии на Айкоре довольно растянул тонкие губы в улыбке, глядя вслед звездолету, сверкающему в лучах красной звезды Аши. Капитан поймался на крючок, ему остается только осторожно потянуть за леску. То, что арменеец вернется, Лессаро не сомневался. А пока он займется землянкой и пропавшими харатами.
***
Я никак не могла избавиться от мысли, что поспешила принять предложение Эньена Лессаро. Не верю я в благородные порывы самрийца осчастливить ни кому неизвестную землянку. Ну а вдруг я ему приглянулась? Вот только в каком качестве? Будущей жены или фаворитки? Невольно мои мысли потекли совсем не в то русло. Я представила себя в спальне самрийца. Вот он лежит на постели, обнаженный по пояс, призывая к себе манящим взглядом. Я, соблазнительно покачивая бедрами, приближаюсь к кровати и опускаюсь перед своим покровителем на колени. Он наклоняется ко мне так близко, что я чувствую его прерывистое теплое дыхание на щеке. Его прохладные пальцы касаются моих открытых плеч, отчего все тело невольно покрывается мурашками. Медленно он опускает полупрозрачную сорочку вниз и обнажает полную грудь. Его глаза с жадным
– Достопочтимая самши Ана? Вам что-нибудь нужно?
– интересовалась вежливо Лирна.
Ничего на этой станции нельзя утаить. Похоже, все уже осведомлены, что у меня появился покровитель в лице самрена Эньена Лессаро. А потом вспомнила: это же ради моей неприкосновенности.
– Да, я не могу уснуть. Нельзя ли мне какого-нибудь снотворного?
Лирна обеспокоенно глянула на меня. Представляю, как я сейчас выгляжу.
– Конечно, Достопочтимая. Я скоро буду у вас.
И отключилась.
Я с облегчением выдохнула. Лирна лично принесла поднос, на котором стоял стакан с водой, и лежала рядом таблетка. Когда та с шипением растворилась, окрасив жидкость в зеленый свет, я, не задумываясь, выпила, а через две минуты уже спала сном младенца. Последнее, что я помню, это как Лирна с мягкой улыбкой накрывает меня пледом. А потом мне приснился сон, что Шерват смог вырваться из плена таррива. Будто харат опустился на колени рядом с моей кроватью и умоляет меня проснуться и идти за ним. Он ласково гладит мое лицо шершавыми загрубевшими ладонями, целует мои губы, пытаясь разбудить меня. Но сон крепко держал меня в своих объятиях. Он шепчет совсем близко:
– Прости милая, что оставил тебя в джунглях. Потерпи немного, мы выберемся отсюда. Я увезу тебя на далекую, прекрасную планету, где мы будем свободны и счастливы.
А потом я почувствовала, что взлетаю. Парю во сне. Вверх, потом вниз. Головой. Животом я во что-то упиралась. Еще мне слышались чьи-то шаги, голоса, мне показалось, что один из вошедших в мою комнату был самрен Лессаро. Он тихо произнес: "Отпусти ее или она пострадает". Опять полет. Послышался рык харата, и столько было в нем невысказанной горечи и отчаяния! А потом все смолкло.