Идентификация лукраедки
Шрифт:
А теперь уже я допрашиваю блондина. Мне надо понять, чем сгинувший так Родине/истории ценен. Он казначей региональных или отраслевых финпотоков? Особо ценный сексот? Двойной – тройной – четверной агент? Какие у него были мотивы исчезнуть?
Но расколоть обладателя значка – задачка не из простых. Никогда не знаешь, лжёт такой или нет. Обычно лжёт, но иногда и не лжёт, иначе всё было бы слишком просто. Ну и я тебе скажу полуправду, вернее, только правду, но далеко не всю, чтоб ты и впредь пребывал в тонусе.
Ой,
«Ну вот что, Сигизмунд Батькович…»
– Зовите меня просто Мудя.
«Я одно не пойму: вы хиромант или астролог?»
Уязвить пытается.
– Я уникум.
«Уникум?»
– Один я такой. На сто сорок миллионов с хвостиком. А может, и на семь миллиардов или ярдов, как у вас там говорят, когда пилят по-крупному.
«Даже так?»
– Вот именно. В оставшиеся восемь минут я могу продолжить рассказывать о себе, а могу поделиться эксклюзивом о вас и о вашем будущем. Вам выбирать.
Я не поверил своим ушам: он выбрал себя! Он имел шанс заглянуть, хоть и на чуть-чуть, в бездну – в Меня, но его больше заинтересовала банальнейшая судьба зауряднейшего из лукраедок.
А этот какой-то прям весь из себя грозный и с ходу огорошивающий своей эрудированностью.
«Катрены не пишете? – спрашивает он сурово и продолжает допрос, даже не дав мне ответить. – Почему?»
Надо же – лукраедка, а знает такие слова! Или моего досье начитался?
– Отчего ж не писать? Пишу на заказ, тысяча евро – строчка.
Но он, похоже, не слышит меня.
«Учитесь! У нас так: кто не умеет – тот учится!»
У нас – это где? А где у нас умеют и любят допрашивать? Да ещё и поучать при этом? Славное, должно быть, местечко.
– А кто не учится – тот не ест. Поэтому я и хотел бы поучиться у вас. Сие возможно?
«Да что ж – учитесь, я не жадный», – хмыкает он – и сразу становится не таким уж и грозным.
А я могу его в ответ научить хокку писать – я ведь ещё тот хоккуист. Но пора звать помощников. Крокодайло, как обычно, не дозовёшься. Ник-Сон! Как будто мысли мои читаешь. Молодец, благодарность в личное дело!
Скажи-ка нам, Ник-Сон, любимец чертей, что станется с сим лукраедкой? Спасибо, мы так и чувствовали: ему идти от победы к победе!
Яркий тип этот Ник-Сон – в пунцово-пурпурной рубашоночке: любит одеваться как попугай.
Старые связи вдохновляют на новые прорицания
Утром опять позабыл отправить в эфир свою страшную, но вдохновляющую клятву-проклятие, ладно хоть сейчас вспомнил. Итак, лукраедки должны быть… засушены и наколоты на булавки, и ещё под стекло засунуты и бетоном залиты, десятиметровым слоем бетона марки М1000, чтоб не прогрызть было.
К концу смены, несмотря на клятву, я ощущаю упадок сил, упадок духа
Все ко мне! Разобраться по росту! Равняйсь, смирно, вольно!
Вот они мои четыре молодца – все как на подбор, один другого круче!
Правофланговая Канадская Советская Социалистическая Республика (КССР сокращённо) присутствует в виде карты светло-зелёного цвета с городами, надписанными готическим шрифтом. В районе озера Виннипег у неё расположен рот, на месте Большого Невольничьего озера и Гудзонова залива – глаза – соответственно, маленький правый и большой левый. Вблизи островов Королевы Шарлотты прячется её правое ухо, под Ньюфаундлендом схоронено левое. Она всегда является на мой зов, отчеканив: «Йес, сэр!», – протрубив свой знаменитый гимн: «Оле! Оле! Оле! Оле! Канада! Во мгле!» – и вырубив в целях экономии электричество от Гренландии до Аляски, поэтому лишний раз я стараюсь её не дёргать.
Польская Милиция тоже выглядит грозно: бело-красный – под цвет флага – силуэт человека в форме, в фуражке и с автоматом. Человек в форме, как и польский орёл с герба, обращён влево, к Западу – но это, как я подозреваю, лишь экспортный вариант моего помощника, клон для внешнего, так сказать, употребления. Настоящая Польская Милиция обращена, конечно же, на Восток и немножко вовнутрь.
Главное в портрете Крокодайло – это огромный лоб, незаметно переходящий в лысину, но сзади он почти уравновешивается длинными слипшимися волосами. Лоб оттягивает внимание даже от внушительного носа героя с вывернутыми наружу ноздрями.
С Крокодайло приятно потрепаться, хоть у него и неважная дикция – зато картавит как настоящий вождь, – однако он очень тяжёл на подъём, особенно для вождя. Но главное достоинство Крокодайло – патриотизм. Крокодайло – патриот от мозговых извилин до мозолей на пятках: он не раз при мне хвастался, что даже носки у него – отечественного производства. На что этот язва Ник-Сон не преминул заметить, что производства-то они, может, и отечественного, но сделаны на буржуйских станках и из буржуйской ткани, да ещё и покрашены буржуйским красителем, а «патриот» и «идиот» вовсе не случайно так хорошо рифмуются – как минимум в некоторых, особо запущенных случаях.
Ник-Сон же – это … язва, как только что было сказано и не раз доказано, но у него есть и масса достоинств, среди которых трудно даже выделить главное – настолько это универсальный боец.
Почему именно они стали моими помощниками? Так получилось исторически. Я знаю каждого из них с детства, а с Крокодайло, мне кажется, я познакомился ещё до своего рождения.
Оп-па! А с вами мы уже тоже где-то встречались. И не раз, хотя и давненько.
– Как вас теперь называть? Ваше Превосходительство?