Иди через темный лес
Шрифт:
С тяжелым сердцем я шагнула вперед, и перестала что-либо видеть.
От чистой воды черные воды отличались не только цветом. Беспроглядная тьма, лишенная малейшего источника света пугала – первая мысль была о потере зрения, и разум ударился в панику. Я задрала голову, надеясь разглядеть хоть что-то в толще воды над нами, но тщетно. Одинаковая глухая чернота окружала со всех сторон.
Черная вода не мешала дышать. Так же, как и чистые воды, она входила в легкие и покидала их, отдавая необходимый кислород. Но у черной воды был едва угадывающийся привкус, едва заметная горечь. Сначала я не обращала на нее внимания, решив, что сама накрутила себя, но после нескольких
Мы шли медленно – скорость задавал охотник, первый в цепочке. Натянутая веревка влекла меня за ним. Я ощущала себя козой на веревочке. Конечно, можно схватиться за кинжал, перерезать веревку и самой выбирать путь в черноте. Но мне очень хотелось верить в охотника, в то, что он знает, куда идет и куда ведет нас.
Надеюсь, нас не постигнет судьба брейгелевских слепых.
Здесь не было песка. Мы шли по камню, и сквозь мягкую подошву сапог я ощущала широкие трещины, изрезавшие его причудливой паутиной. Вода вокруг едва дрожала – то ли от нашего движения, то ли от чего-то большего, скрывающегося в темноте. Хорошо хоть звуки здесь были: я слышала, как охотник постукивает пятой копья по камням, опираясь на него при ходьбе.
Абсолютная тишина свела бы здесь с ума. Без слуха, без зрения, практически без осязания, легко поверить, что ты уже погиб, сам того не заметив. Не это ли сгубило других путников?
Мне почему-то представлялось, что черные воды похожи на дно океана, где обитают гигантские спруты и слепые пучеглазые рыбы с распахнутыми пастями и огоньком перед ними. Скучная, не меняющаяся тьма меня разочаровала, но я поспешила себя одернуть: пусть уж лучше будет скучно, чем страшно.
– Осторожней, – раздался приглушенный голос охотника. – Мне кажется, за нами наблюдают.
Я прислушалась к своим ощущениям, но ничего не заметила. Молчали и талисманы Яги. Впрочем – последнее и не удивительно: я не нарушала данные ею правила. Иногда мне начинало казаться, что я различаю в черноте плавные очертания то ли гигантских существ, то ли развалин храмов и дворцов, но это было не более чем игрой зрения.
Пусто и мёртво было в черных водах. Если и спало здесь древнее позабытое существо, оно не спешило пробуждаться. Да и не могла я припомнить в сказках тварей, облюбовавших самое дно океана.
А Ктулху, всё-таки, уже относится к другой мифологии.
– А разве может здесь что-то быть?
– Вполне, – раздался из-за спины задумчивый голос волка. – Мир возник из воды. Возможно, именно это море существовало еще до начала времен.
– А что было до воды?
– Она всегда была, тьма и солёная вода. Еще до богов. Еще до жизни.
– Замолчите! – Отрывисто приказал охотник. Стук копья по земле стих, и я остановилась, опасаясь столкнуться с охотником.
Но всё было по-прежнему тихо и спокойно. Я не знаю, сколько мы так стояли, прислушиваясь к тишине. Я досчитала до ста, но мне показалось, что прошли часы – время здесь действительно текло своеобразно. Я уже потеряла терпение и хотела предложить продолжить путь, когда раздался первый звук: треск, показавшийся громоподобным в тишине.
Я завертела головой, пытаясь понять, откуда он исходил. Получалось, что спереди, прямо перед нами.
– Эй, охотник! – шепотом позвала я. Тишина.
И тут я поняла, что не чувствую натяжения веревки.
Я схватилась за обрывок, оставшийся висеть у меня на поясе. Медленно перебрала по нему пальцами, нашла край. Долго ощупывала, не веря своим ощущениям: кончик веревки был твердым, с жесткими уголками, словно обугленный.
– Эй, – шепотом позвала я. – Охотник! Волк!
Тишина. Я пошла вперед, вытянув
Кое-как выровняв дыхание, я закрыла глаза, хоть и так ничего не видела, и попыталась сосредоточиться на других чувствах. Я сама толком не знала, что хотела ощутить: колебания воды вокруг от чужих движений, услышать отголосок крика, почувствовать дрожь камня под ногами… Но не было ничего, словно я полностью лишилась всех пяти чувств, оставшись в глухой темноте, без какой-либо информации об окружающем мире.
Чувствуя приближающуюся волну паники, я упала на колени, вцепилась пальцами в каменное дно, ощупала края трещин. Я заставила себя успокоиться – хотя бы осязание мне не отказало. Ощущение холодного, неровного камня под пальцами успокаивало. Теперь растрескавшееся дно было моей точкой отсчета в абсолютной пустоте, единственной постоянной константой в океане неизвестности.
Я сглотнула, поняла, что не смогу подняться, оторвать руки от камня. Это было бы невыносимо, словно на мгновение обрести зрение и слух и тут же снова ослепнуть и оглохнуть. Загнав поглубже сдавившие горло рыдания, я медленно поползла вперед, тщательно ощупывая камень перед собой. Вдруг охотник и волк не потерялись, а лежат на дне, сраженные неведомыми силами, и им еще можно помочь? Вдруг я найду что-то, что поможет мне ориентироваться в черноте этих вод?
Теперь я понимала, как была самонадеянна, решив сюда сунуться. Похоже, моя глупая смелость стоила жизни и волку, и охотнику, а мне самой остается просто сгинуть в темноте, превратиться в нежить, похороненную под толщей земли и воды, в тишине и одиночестве. Не выдержав, я села и разрыдалась, даже не пытаясь успокоиться, слезы стекали по щекам, растворялись в черной воде, и при дыхании я чувствовала солоноватый привкус, как у воздуха на морском побережье.
Воображение рисовало змееподобных чудищ, медленно скользящих надо мной. Их гладкие лоснящиеся тела свивались в спирали, переплетались замысловатыми узлами в неторопливом и непонятном танце. Как наяву я видела их мелкие слепые глаза, огромные пасти с загнутыми зубами, антрацитовую чешую на теле. Мне безумно хотелось, чтобы эти монстры существовали на самом деле, скользили вокруг меня, разевая чудовищные пасти, ибо осознание абсолютного одиночества было невыносимо.
Прорыдавшись, я медленно поползла дальше, все так же тщательно ощупывая края каменных трещин. Их рисунок возникал под закрытыми веками, складывался в элементы гигантского замысловатого узора. Линии трещин серебрились под веками, разбегались тонкой паутинкой, превращаясь в очертания огромной змеи. Я не знала, то ли это мое воображение шалит, то ли из трещин действительно складывается цельный рисунок. Пожалуй, это единственный вопрос, которым я смогу занять свой разум в оставшееся у меня время.
Я обессилено легла на дно. Зачем куда-то ползти, пытаться что-то сделать, если у меня остались считанные дни? Я не справилась. Надо с достоинством принять поражение, а не суетиться, как хомяк в колесе. Просто уснуть. Я легла на спину и закрыла глаза, представив, как надо мной проплывают киты, как в старой песне.
От неожиданной мысли меня прошиб озноб. Водяница говорила, что здесь время течет иначе… То есть, до превращения у меня может оставаться как несколько дней, так и целая вечность. Целая вечность в темноте, в сознании, наедине с собой и самыми мрачными мыслями о тех, кого я подвела.