Иди через темный лес
Шрифт:
Я схватила шамана за руку и потянула за собой, спеша шагнуть на новую дорогу, пока она не исчезла. Страх – единственное, что мне не удавалось изжить, выжечь светом.
Наверное, последнее я ляпнула вслух, потому что шаман из-за спины тихо ответил:
– Там, где есть свет, сестрица, всегда будет тень. И пока ты надеешься, ты всегда будешь бояться, что надежда твоя лжива.
Я только согласно всхлипнула – от волнения грудь сдавило так, что воздуха не хватало.
Кажется, где-то далеко снова кричал Финист, но теперь я не ощутила паники: под ногами звенела золотая нить, и
Большого труда стоило не сорваться на бег. Но буду честна перед собой: не из сострадания к возрасту шамана, к его боли, я подстраивалась под его неторопливый шаг, о нет! Если бы бег мог приблизить встречу с сестрой, то я бежала бы, не чуя ног, не жалея себя, задыхаясь и едва касаясь земли пальцами! Но у золотой дороги были свои законы.
Когда я все-таки открыла глаза, поверив, что путеводная нить никуда не исчезнет, мы уже шли по лугу, где травы в человечий рост покачивали сухими соцветиями. Пейзаж менялся так быстро и плавно, что я даже не замечала этого: вот снова мы вошли в сосновый бор, светлый и голый, белый песок похрустывал под ногами, а выбеленные стволы поднимались к небу изогнутыми ребрами неведомого великана. Вот дорога снова стала кривой и каменистой, ощерилась обрывами, а деревья вокруг все ниже и ниже сгибались к земле, пока не сменились ползучим кустарником, сухим и цепко хранящим среди веточек и колючек мелкие черепа и кости. Похолодало, изо рта вырывался густой белый пар, он принимал причудливые фантасмагорические очертания, а на камнях сверкали иголочки изморози.
Теперь я видела Навь без всех ее мороков, такой, какая она есть: голой, мертвой, голодной. И как шаману хватило сил не сойти с ума, не вырвать себе глаза, если он никак не мог отгородиться от этой мертвой, мерзлой жути?
Огромных сил мне стоило идти дальше и не закрывать глаза.
Я сорвала звездочку эдельвейса, обернулась и улыбнулась шаману, словно пьяная:
– Мы уже рядом.
– Не спеши так.
С оглушающим звоном песня золотой дороги оборвалась.
Передо мной стоял охотник, ветер сорвал с него капюшон, и волосы, черные с проседью, сероватые, словно присыпанные пеплом, хлестали его по лицу. Белые неподвижные глаза смотрели на меня, я в этом не сомневалась.
– Охотник? – испуганно прошептала я, не веря своим глазам и отмахиваясь от панических, жутких догадок. – Что ты здесь делаешь?
Вопрос был так банален и глуп, что я поспешила исправиться:
– Как ты выбрался с черной тропы? Ты же был с нами! Но Жар-Птица сказала…
Он едва заметно поморщился, и я тут же замолчала. От былой уверенности не осталось и следа. Шаман, даром, что полностью утратил волчью сущность, с угрозой зарычал из-за спины.
– Я так и знал, что эта пестрая курица распустит язык, – недовольно фыркнул охотник, вызывающе, с издевкой, улыбаясь.
Я только беспомощно моргала, отказываясь понимать, что происходит.
– Тебе лучше объясниться, тварь леса, – рыкнул шаман, оттесняя меня к себе за спину. – Или убраться с нашего пути!
Охотник пропустил мимо ушей его слова, не отводя от меня жуткого невидящего взгляда.
– Неужели ты еще не догадалась? – насмехался он. – Забралась так далеко, а
Я выдохнула сквозь зубы. Когда мне намекали практически прямым текстом, глупо было и дальше цепляться за неведение, с усилием натягивать обратно на глаза черную повязку, когда я уже ясно видела ответ.
Я сглотнула, пытаясь совладать с голосом, и спокойно, очень холодно (холоднее только вечные льды да дыхание космоса) произнесла:
– Здравствуй, Финист.
Он издевательски поклонился, словно не замечая угрожающий взгляд шамана, а я кусала губы и спрашивала себя, почему раньше не замечала, что у охотника – слепые глаза огромной птицы, моего ночного кошмара? Почему отказывалась замечать?
– И что теперь? – тихо спросила я, сжимая кулаки и чувствуя, как ногти вдавливаются в кожу. – Скинешь нас вниз, в пропасть? Рассмеешься и унесешь Марью в другую пещеру?
– О нет, – Финист улыбнулся. Лицо прежнее и улыбка прежняя, как у охотника. Но охотнику я улыбнулась бы в ответ, чувствуя его поддержку и защиту, а в ответ на улыбку сокола – еще сильнее заледенела внутри. – Я даже провожу тебя к твоей сестрице, а по пути отвечу на вопросы. Я уверен, у тебя накопилось их много.
Он сделал приглашающий жест, поманил за собой. Я скрипнула зубами: золотая нить вела вперед, и не было другого пути без лицемерного Финиста.
– Это может быть ловушка, – шепнул шаман, но покорно отступил с дороги, не удерживая меня.
– Даже если так, там слишком ценная для меня приманка, – я криво улыбнулась и ровным шагом двинулась за Финистом.
Мы шли в молчании, только камушки с шорохом катились из-под ног да скрипела наледь. Горы вокруг нас тянулись выше и выше, пока не скрыли своими черными безжизненными телами небо. Ни снега, ни травы не было на них, только глубокие трещины рассекали черный, точно опаленным яростным пламенем, камень.
Воздух горчил, словно здесь еще витал запах гари. Я сморщилась и потерла нос тыльной стороной ладони, тщетно уверяя себя, что это всего лишь разыгравшееся воображение.
У зева пещеры, черного даже на фоне оплавившегося камня, Финист остановился.
– Неужели тебе совсем нечего спросить у меня?
– Как ты выбрался с черной тропы? – отчеканила я, пристально глядя в его лицо и мечтая ногтями содрать его издевательскую ухмылку.
– Я же тварь леса, моя дорогая, ты забыла? Я позвал, и Лес вытащил меня, вытянул к своим корням и папоротникам.
Я обхватила себя за плечи, пытаясь сдержать нервную дрожь.
– Но зачем ты тогда напросился со мной, если не собирался идти до конца?
– Хотел быть уверенным, что ты доберешься до Жар-Птицы и раздобудешь свет, который проведет сквозь подземное царство, вотчину Кощея.
Кощея? Я запретила себе думать об этом.
– А Василиса? – требовательно продолжила я, пытаясь разобраться в лжи, опутавшей охотника плотным коконом.
Финист пожал плечами:
– Не одобряет мои методы со всей силой своего огненного характера.
– Подводная хозяйка?..
– Моя давняя должница и просто умная женщина. Сразу разгадала мой замысел и подыграла мне.