Иди и жди морозов
Шрифт:
Его мягкий голос успокоил негодующего отца.
На минуту воцарилась тишина. Ждали согласия Тинне. Мужчина с необъяснимым выражением лица смотрел в свою кружку с медом. Даже Стоян пытался сдержать навязчивый, кровавый кашель.
– Мы удерживаем Винне между миром живых и миром мертвых три дня и три ночи, – наконец произнес отец убитого мальчика. Он поднял глаза и встретился взглядом с шоколадными глазами напротив. – А это мог быть просто медведь. Попытайся понять, Ларс. Я хочу похоронить сына.
Собравшиеся выдохнули. Имир, стоявший за стойкой, только сейчас
– Тинне, ты злишься на нас без причины, – молодой Ларс наклонился вперед, сплел пальцы, опираясь на стол так, словно хотел оказаться к собеседнику как можно ближе. – Я тоже хотел бы похоронить мальчика как нужно, мы не делаем этого не назло тебе, ты хороший сосед и уважаемый хозяин. Но медведя можно распознать по клыкам, когтям, остаткам шерсти. Хранитель разбирается в таких делах. Он не был уверен. Ты хорошо знаешь, что это он наказал сторожить мальчика. Если уж хранитель не знает, что это за зверь…
– Ну конечно, а где хранитель? – спросил глубоким басом кузнец, перебивая молодого человека. Все вдруг встревоженно стали переглядываться.
– Его сегодня не было, – со своего места возле столба впервые отозвался Ярт. – Со вчера его тут не было.
– Мы должны подождать, что он скажет, – Стоян вытаращил свои водянистые глаза. – Мы не можем без него!..
– Странно, что он не пришел, – Костьян наморщил рыжие брови.
– Не пришел, значит, уже не придет, – решил кузнец. Всем было известно, что он один из немногих, кто не признавал непогрешимость хранителя во всех вопросах. – Самим надо решать.
И все снова посмотрели на Тинне.
А Тинне смотрел в кружку с медом, играл и вращал ее по дубовой столешнице.
– Тинне? – позвал его Ларс.
Отец мертвого мальчика вздохнул. Широкая грудь и намечающийся пивной животик поднялись и тяжело опустились.
– Одна ночь, – решительно заявил он, поднимая глаза на Ларса, хотя тот и был лидером группы не более, чем кто-либо другой. – Одна ночь. Сегодняшнее полнолуние, и все. А потом, клянусь Велесом, тот, кто встанет у меня на дороге к кладбищу, вернется к бабе без зубов.
Венда уже долго стояла возле окна, не решаясь закрыть его, все еще высматривая хранителя.
Задумавшись, она начала нервно теребить прядь волос. Чем темнее становилось, тем более чудовищные картинки возникали в голове, а страх сжимал сердце. Она снова вспомнила падающую звезду, которую заметила вчера, знак, что чья-то жизнь приближается к концу.
– Мяу?.. – ознаменовал свой приход проснувшийся кот, который полдня спал, а теперь застал пустую миску.
Девушка взяла его на руки. Он еще не успел похудеть после зимы и был мягким и теплым.
– Ну что? – вздохнула она, почесывая его порванное в драке ухо. – Не возвращается наш хранитель, не возвращается…
Она жалела, что вчера они поругались из-за пустяка.
Накануне она вошла в избу, он сидел, как всегда, за столиком под окном, склонившись над толстой книгой, куда медленно, аккуратно что-то писал.
Изба
И сейчас он тут сидел, а услышав звук отворяющихся дверей, не повернулся, не оторвался от писанины и не улыбнулся приемной дочери.
Венда безошибочно определила его настроение. В последнее время он часто был таким. Хмурился, бурчал что-то под нос, мрачно и раздраженно ворчал на нее.
Его все больше беспокоили мелкие болезни, все чаще он мазался странными мазями, которые она не могла распознать, готовил и пил мутные отвары с одурманивающим запахом. Стареет, думала девушка и старалась не обращать внимание на колкости, смену настроения и нервозность хранителя. «Не отвечай, – повторяла она себе все время, – спокойствия ради».
Со стуком она поставила на пол ведро с вечерним удоем. Молока было не так уж много, но для них двоих и кота вполне хватало.
Хранитель поднял голову и задумчиво посмотрел в окно. Венда процедила молоко, а он все еще сидел в той же позе, с пером, занесенным над бумагой, слегка прищурившись. Она кидала на него косые взгляды, потом посмотрела на толстую книгу в красной коже. Каждая страница была заполнена заметками хранителя. Книга была ей знакома – собственно, это была та самая книга, которую ей нельзя было читать. Исписанная заметками, содержащими таинственную информацию, и хранившаяся где-то в избе, пока девушки не было. Это единственная книга, которая возбуждала в ней невероятное любопытство, и единственная, которую хранитель никогда не позволит ей прочитать.
Когда она хотела глянуть на исписанную страницу, хранитель очнулся от своих мыслей, дернулся, с глухим звуком захлопнул книгу и вскочил с места. Внезапно зашипел, съежился и сел обратно, а на его лице появилась гримаса боли.
Венда спокойно налила стакан молока и села за стоящий посреди комнаты стол.
– Может, с этим следует обратиться куда-нибудь, – буркнула она.
– И куда? – одарил ее злым взглядом мужчина.
Она сделала большой глоток, после чего ответила:
– К ведьме под скалой, к кому же еще?
Хранитель в ответ фыркнул, как дикий кот.
– Ну, конечно, еще чего…
Естественно, она ожидала такой реакции, поэтому не слишком волновалась.
– Я вижу, что твои мази и эликсиры не помогают, – спокойно продолжала она. – Это длится уже слишком долго, у тебя каждый раз болит что-то еще. То живот, то голова, то спина. Зачем себя так мучить?
Тем временем мужчина поднялся со стула, пересел к обеденному столу, налил себе молока и потянулся к накрытому салфеткой хлебу, лежащему посреди стола.