Иди на зов любви
Шрифт:
Проклиная себя за чудовищный эгоизм, Энн поспешила прервать его:
— С радостью помогу вам. Я просто не поняла, что…
— Вот и отлично. — Маска обиженного маленького мальчика была сброшена, и в голосе Ника прозвучало нескрываемое удовлетворение. — В холодильнике есть пара бифштексов, а Морин по дороге домой зайдет в продуктовую лавку и купит салаты и что-нибудь на десерт. Она сама вряд ли будет ужинать с нами, поскольку никогда не наедается перед дежурством.
— Понятно.
— Какое вино вы предпочитаете — красное или белое? — спросил он ее как о чем-то само собой разумеющемся.
— Красное.
— Прекрасно. А сейчас мне пора отправляться на обход моих подопечных. Но сначала побреюсь, чтобы не перепугать пациентов.
Он задумчиво потер щеку чисто мужским движением, и Энн почувствовала, как колени ее слабеют.
Как только Ник покинул гостиную, Энн пулей промчалась в свою комнату, с рекордной скоростью совершила утренний туалет и оделась. Прихватив с собой старую полотняную сумку, она кинула туда пару яблок и какое-то печенье, а также любовный роман, взятый с полки у Морин, и также поспешила вниз.
Тихо, с замиранием сердца — хотя отчего бы? — спустившись по лестнице, Энн на цыпочках прокралась к задней двери, сделала глубокий вдох и только потом, открыв ее, выпорхнула на улицу.
Утро было теплым и солнечным, в воздухе стояли насыщенные ароматы лета, и Энн, прошествовав через городок, углубилась в заросли, окружавшие журчащую реку. Вода у берегов была усеяна тысячами ярко-желтых кувшинок, а мириады занятых своим делом насекомых, наполняли воздух несмолкающим гулом. Один раз Энн заворожено замерла, увидев плеснувшую в воде серебристую рыбину, и вдруг впервые ощутила, что огромный город остался где-то далеко-далеко, за тысячу миль отсюда. Бросив долгий взгляд на громоздившиеся в отдалении холмы, она с радостью поняла, что в ее распоряжении целый долгий день, чтобы не спеша исследовать этот непривычный мир.
Впервые за последние месяцы, наполненные смятением и черными мыслями, Энн ощутила легкое дуновение счастья и покоя. Она вдыхала полной грудью запахи, разлитые в воздухе, глядела на холмы, и плечи ее постепенно распрямлялись. Она снова жила, чувствовала себя молодой, и этого было достаточно.
Энн перекусила в уютной лощине, рядом с маленьким водопадом. Перед тем как продолжить путь, она набрала полные ладони и с наслаждением напилась чистейшей ледяной воды.
И среди всей этой райской красоты жил и работал Ник, почему-то с грустью подумала Энн. Здесь пела душа, здесь можно было найти себя и раствориться в окружающей природе целиком и без остатка. Нет, в тоске покачала головой девушка, она не принадлежит этому миру — и никакому другому. Если даже собственная мать посчитала ее не достойной любви и привязанности, то кому она, Энн, нужна?
Энн почувствовала, как тьма снова заполняет ее душу, и возмутилась. Нельзя давать подобным мыслям занимать сознание, нельзя тратить такой чудесный день на сражение с демонами прошлого! Она все обдумает завтра или в какой-то из последующих дней, а сегодня будет просто жить…
Лишь поздним вечером Энн вновь ступила на улицы Слоу. Чтобы подойти к дому Хартли, ей нужно было пересечь старинный мостик, под которым весело журчала вода, пробиваясь сквозь отполированные веками камни. Энн задержалась на нем, глядя на поднимающуюся вверх по холму улицу, ведущую к домам, среди которых было и жилище Ника.
— Я останусь здесь, — громко и решительно произнесла она вслух, как
Завтра или послезавтра ей все равно придется начать поиски некой женщины, двадцать один год назад переехавшей в эти края. Линда Джонс… Хотя вряд ли мать сохранила прежнее имя. Впрочем, это не имеет значения: Энн все равно разыщет ее и… И что тогда? Тогда, с болью в сердце подумала Энн, все семейные тайны выплывут наружу. А спокойная размеренная жизнь, которой ее мать наслаждается в этом мирном уголке, перестанет быть спокойной и мирной.
В этом Энн была уверена. И эта мысль не принесла ей никакого удовлетворения…
5
Ее раздумья прервал собачий хор, и, подняв голову, Энн увидела в начале аллеи, ведущей к дому Ника, его хозяина в окружении восторженно лающей своры. Девушка смешалась и неловко помахала рукой, не зная, как поступить. Прошел миг, показавшийся ей вечностью, прежде чем загорелый гигант сухо кивнул, ожидая, пока Энн подойдет ближе.
— Привет. — Ее голос был еле слышен. — Я… я не опоздала? — тревожно спросила она, внезапно сообразив, что покидала дом в такой панике, что умудрилась забыть на туалетном столике свои часы.
— Опоздали, Энн… На полтора часа.
— О, простите! Вы поужинали? Могу я… — Энн осеклась на полуслове. Снова этот детский лепет! Да, она опоздала, ну и что с того? В конце концов, Ник достаточно взрослый, чтобы приготовить себе ужин. — Так вы поели? — переспросила она.
— Нет. — Ник смотрел на нее немигающим взглядом.
— Я только переоденусь и приготовлю ужин.
— К черту ужин!
Да, сомнений нет: он очень рассержен.
— Послушайте, я просто не могла…
— Почему вы не взяли с собой собак — хотя бы пару, пусть даже одну-единственную? Что это — проявление недовольства после допущенной в отношении вас оплошности или обыкновенная глупость?
— Что? — И тут она вспомнила, что он сказал ей утром, и в глазах Энн засветилось чувство вины.
— Вы все забыли, не так ли! — Это было утверждение, а не вопрос. — Отправились гулять на весь день, не сообщив ни одной живой душе, куда именно. Никто вас не видел, а вы еще и опаздываете на полтора часа! Ведь вы могли упасть, снова поранить голову, на вас могли напасть — да все что угодно! — и никто не смог бы помочь вам… — Его голос наливался гневом, на скулах заходили желваки. — Вы что, газет не читаете? Или рассчитываете на покровительство свыше, о котором никто из нас не слыхивал?
— Не понимаю причин вашего сарказма. — В душе Энн росло странное ощущение: боль постепенно завязывала ее нутро в крепкий мучительный узел. Он волновался за нее, спрашивал местных жителей… Осознание этого наполняло сердце Энн давно забытой радостью и одновременно пугало. Она не могла этого перенести и ответила неожиданно резко: — Я не обязана отчитываться ни перед вами, ни перед кем-либо еще!
— А я не желаю дважды выслушивать пламенные речи в защиту собственного достоинства, — парировал Ник. — По крайней мере, когда мы оба знаем, что я прав. Если решите побродить по окрестностям, отправляйтесь, куда хотите, — это ваше право. Но возьмите с собой собак, ладно?