Иди сквозь огонь

Филимонов Евгений

Кайзер поднялся, бережно удерживая тело Майи на руках. И пошёл к дальнему краю поляны, туда, где в небо устремилась сложенная из досок и дров усечённая пирамида. Его не удивило, где друзья смогли за такой короткий промежуток отыскать столько дерева – он попросил и они сделали. Таковы правила.

Шаг за шагом ему становилось всё легче и легче – конец пути близок, осталось всего пять. четыре. три., два…шаг. Он возложил тело на площадку сверху кострища и замер. Лицо Майи разгладилось, закрытые глаза, казалось, вот-вот, распахнутся, и снова обдадут его волной любви. Но он знал, что она уже не

здесь. Часть её души осталась с ним, вырвавшись из умершего тела, предавшего поневоле. Часть – ушла к другим берегам. И его задача – соединить эти части, добавив к ним и свою душу.

– Сюда их. – Кайзер кивнул на любителя горяченького, и на Лариску. Та уже не бежала никуда, поняв тщетность всех попыток. Заросли словно ополчились против неё, выставляя на пути шипастый частокол веток, сквозь который невозможно проникнуть даже в отчаянной попытке выжить. Какая-то сила сплетала их в непроходимую стену, и лишь Кирилл знал – какая.

– Да, сюда. Обоих. Пусть смотрят. Серёж… – он посмотрел в глаза другу, словно заклиная и прося безмолвно. – Разберёшься с ними, хорошо? А мне пора.

Из руки у него вырвался огонёк, «Зиппо» никогда не подводила – не подвела и сейчас, брошенная к ногам Майи. Щедро политая керосином древесина весело вспыхнула, вздымаясь к небесам, и Кирилл бросился к огню. Там ждала она, он ясно видел зовущие глаза любимой.

Но ему не позволили. Грай словно чувствовал, не отходя от друга ни на шаг, присматривая и охраняя. В том числе – от него самого. И сейчас он удерживал Кирилла, призвав на помощь остальных. Вместе они смогли повалить Кирилла на землю, но и там он бился разъярённым зверем, одержимый лишь одной идеей – последовать за любимой. Лицо Кайзера исказилось от ярости. Он проклинал товарищей, посмевших не отпустить его в последний путь, к которому уже приготовился и раздал все долги.

– Кирилл, ты должен жить. Понимаешь? Ради неё, ради прошлого, всего что было. Кирилл, мать твою… – Сергей пытался достучаться до сознания друга, понимая всю тщетность своих усилий.

Он и сам поступил бы точно так же, в этом он не сомневался. Жить после того, как лишил дорогого человека, пусть и видимости, но жизни? Нет, это слишком тяжёлая ноша.

А Кайзер вдруг вздрогнул, затем затрясся всем телом и затих. Детдомовцы ослабили хватку – Кирилл лежал, свернувшись эмбрионом, с закатившимися глазами. Губы его шевелились, словно он разговаривал с кем-то, но Сергей не смог разобрать ни одного слова.

Рассудок Кайзера, помутившийся от ярости и осознания невозможности уйти за Майей, с каждым мигом таявшей в пылающем рядом костре, не выдержал.

Кошмар из снов обернулся явью, и он предстал перед выпуклой линзой мутной слизи, в которой не было зрачка. Вернее, был, но прятался где-то в глубине вязкой субстанции. И, прячась, разглядывал раздавленного Кирилла, который сейчас представлял собой один оголённый нерв, не способный ни защититься, ни что-либо ещё. Затем глаз моргнул, противно хлюпнув жижей. И вновь раскрылся, уже изменившись.

Кирилл смотрел в бездонный колодец тьмы, в котором что-то жило, клубилось быстрыми змеями, затягивая внутрь себя.

А потом пришёл Шёпот. Он проник прямо в сознание и сделал предложение. И расколотое Я того, что ещё недавно

было Кириллом, согласилось.

Кайзер открыл глаза и перекатился на живот, затем упруго вскочил на ноги. От костра его отделяли друзья, но он больше не стремился в огонь. Нет, теперь огонь жил в нём самом.

– Вы мне должны. – Потрясённые детдомовцы разглядывали его лицо, на котором сияли омуты зелёного огня. – Вы… – Лучше бы он сплюнул, слова обжигали сильнее огня. – Вы забрали у меня смерть, и теперь должны мне жизнь. Старое правило крови, вы же знаете? Я больше не хочу умереть, я уже умер. Но я должен отомстить. Каждому. Всей этой швали, что наполняет мир. Всему миру, пусть он сгорит ярким пламенем.

Он обвёл всех своим жутким взглядом. И они ощутили, насколько тяжек его крест.

– Согласны ли вы помочь мне? Пойдёте ли за мной, верными друзьями? Заплатите ли вы за то, что не дали мне уйти, когда я хотел этого больше жизни?

Один за другим, они кивали, соглашаясь. Слова не шли из перехваченных изумлением глоток.

– Клянитесь. Клятвой крови, и знаком её будет вот это.

Кайзер оторвал рукав, затем кинулся к костру, приникая к огненному сгустку, что был какие-то мгновения назад телом Майи. И вынул из него цепь, с бляхой монеты, когда-то подаренной Розой, и переданной им Майе, на удачу и для оберега. Лариска почему-то не забрала это украшение, по-видимому сочтя, что так рабыня выглядит ещё привлекательнее.

Металл светился от жара, но не обжигал удерживающей руки.

Грай уже не удивлялся ничему – содеянное ими и так выходило за рамки человеческого.

– Это станет нашим знаком. Знаком того, что мы пережили, того, что защита для нас – только мы сами. И ничто нас не остановит. Вы согласны? Да? Тогда поддайте жару!

Кайзер указал на скорчившиеся рядом тела.

Увидев преобразившегося Кирилла, Лариска тихо завыла. Её клиент уже давно ушёл в страну грёз, обмочившись от ужаса, и пускал теперь слюни, и она сейчас завидовала его помешательству.

Их даже не связали, а бросили в огонь так, как есть. Всё равно они уже перестали бороться за жизнь.

Пламя взвилось ещё сильнее. Кирилл сунул в костёр монету, и, через мгновение, прижал её к плечу. Запахло палёным, но он лишь ухмыльнулся.

– Ну? Кто следующий? Я жду ваших клятв!

Конечно же, Грай оказался следующим, и, когда к плечу прижалась алчущим ртом раскалённая монета, он ощутил, как уходит часть его личности, и как в него вливается что-то чуждое, связывающее с другом, воедино и навечно. Он закричал от раздирающей сознание боли, и вдруг она исчезла. А рядом точно так же кричал неизвестно как оказавшийся между ними Валерка.

На плече оскалилась развёрстой пастью волчья морда. И от этого хотелось выть.

Глава 37

С тонким звоном пелена тумана лопнула и придавившая всех тяжесть исчезла.

Катя и Роза изумленно взирали на Кайзера, возвышающегося у источников силы, в том месте, где горел когда-то давно костёр с его любимой, в огне которого он вознёс жертвы древнему Злу. Роза и сейчас видела этот костёр, картина прошлого не исчезла из её сознания и висела теперь перед глазами, накладываясь на реальность.