Идол
Шрифт:
— Да отпусти ты меня! — вдруг оживает девочка и вырывает свою руку. — Я никуда не ухожу! — заявляет она.
Гера победно усмехается, и меня накрывает неконтролируемой ревностью. Алиса идёт к нему, но я грубо хватаю ее за запястье и притягиваю к себе. Не самое хорошее решение, чтобы расположить к себе девочку, но я уже себя не контролирую.
— Ты идешь со мной!
Хватаю ее, закидываю на плечо, прижимаю за задницу к себе и, не обращая внимание на ее крики, несу вниз по лестнице.
— Богдан! — нагоняет меня Герман.
— От*ебись! —
Я заберу отсюда свою девочку, запру в своей квартире и буду выяснять с ней отношения, пока она не сдастся.
ГЛАВА 20
Богдан
Всю дорогу Алиса со мной не разговаривала, не сопротивлялась и не пыталась сбежать. И это настораживало. Тихая и покорная Алиса только в моих руках. Похоже, она что-то задумала. Я утащил ее из клуба без верхней одежды, и девочка обнимает себя руками, хотя в машине не холодно. Скорее всего, она закрывается от меня. А я хочу знать, что сейчас творится в ее голове.
Паркуюсь на стоянке возле своего дома, достаю из сумки на заднем сиденье свою толстовку и протягиваю Алисе. Не берет, продолжая смотреть в окно, будто меня нет.
— Ну, если ты хочешь опять идти на моем плече в одном бюстгальтере и с задранной юбкой, то я не против. Шокируем консьержа и соседей, — усмехаюсь я, и Алиса выхватывает у меня толстовку и надевает ее.
— А есть хоть один шанс, что ты отвезешь меня домой?
— Не сегодня, — качаю головой, выхожу из машины, открываю дверь для Алисы и подаю ей руку.
Она долго медлит, оглядывается по сторонам, словно ищет помощи, а потом устало вздыхает и подает мне руку. У нее очень горячая ладошка, хотя всю дорогу складывалось ощущение, что девочке холодно. Мы молча поднимаемся в мою квартиру.
— Чего ты хочешь от меня? — тихо спрашивает, скидывает туфли и идёт в гостиную, садится на диван и закрывает лицо руками.
— Я хочу тебя… — сажусь рядом с ней и чувствую, как ее немного потряхивает. — Тебя рядом со мной.
— Когда-то я об этом мечтала, — усмехается Алиса.
— А я не оценил… То сообщение отправила Юлиана. Я ничего не знал.
— Уже неважно. Ничего не вернёшь, — тихо отвечает Алиса.
Хочу ее обнять, беру за плечи, ощущаю дрожь, и мне это не нравится. Прикасаюсь тыльной стороной ладони к ее щекам и понимаю, что девочка горит.
— Солнце, у тебя температура?
— Не знаю, может быть. Отпусти меня домой, — устало просит она.
— Теперь точно нет. Раздевайся. — Встаю с дивана и нависаю над Алисой.
— Ты с ума сошел? — бормочет она.
— Ай-яй-яй, кто о чем думает, — усмехаюсь я, убирая волосы с ее лица. — Раздевайся — в смысле переоденешься в удобную одежду и ляжешь в кровать. Просто спать, если ты не поняла, — посмеиваюсь я.
— Я не хочу здесь спать, — пытается сопротивляться, но сил совсем нет.
— А я не спрашиваю, чего ты хочешь, — разворачиваюсь и в иду в спальню за футболкой.
Расправляю кровать, достаю из
— Ну не надо, — хнычет, как маленькая девочка.
— Я просто переодену тебя. Ходишь почти голая, — вдыхаю, — вот и простыла на своей работе!
Снимаю с нее толстовку, пускаю с ножек чулки и не удерживаюсь, наклоняюсь поцеловать коленку.
— Ты сейчас напоминаешь мою маму, — вяло усмехается Алиса.
— Да, на ближайшие дни я тебе и мама, и папа, и брат, и любовник, — вырывается у меня.
— И, видимо, нянька тоже.
У нее красные щеки, а на теле выступают капельки пота. И она уже не сопротивляется, когда я снимаю с нее юбку и бюстгальтер, пытается обнять себя руками, но я не позволяю, натягивая на девочку футболку и носки. Подхватываю ее на руки и несу в свою кровать, где, в принципе, ей и место. Укладываю на подушки и вновь задираю футболку, которую Алиса пытается одернуть.
— Градусник, — показываю ей, и она покорно позволяет мне вновь сожрать её тело глазами.
Накрываю все это безобразие одеялом и сажусь с ней рядом. Вынимаю телефон и звоню своему доктору, который контролирует мое здоровье.
— Добрый вечер, Денис Андреевич. Извините за поздний звонок, у меня к вам огромная просьба — можете подъехать ко мне? — объясняю врачу, что помощь нужна не мне, а моей девушке, на что Алиса громко цокает. Денис Андреевич не отказывает и обещает подъехать в течение получаса. Забираю градусник и теперь цокаю я.
— Почти тридцать девять. У тебя что-нибудь болит?
— Да горло немного, и с утра ломило тело, но я не обратила внимания, думала, это просто… — не договаривает, прикрывает глаза и откидывается на подушку.
— Просто! Какого черта ты пошла на работу? Просил же остаться здесь!
— Не кричи на меня!
Замолкаю. А что я, собственно, разнервничался? Ухожу в кухню, ставлю чайник и делаю Алисе теплый чай с медом и лимоном. Когда возвращаюсь, нахожу девочку спящей. Ставлю чашку на тумбу, выключаю верхний свет, оставляю только прикроватный светильник. Сажусь с ней рядом, смотрю, как подрагивают ее реснички, приоткрываются розовые губы, и меня накрывает нежностью к этой девочке. Такое незнакомое, но очень сильное чувство, в котором меня топит. В голову некстати лезут мысли о том, какой бы был наш ребенок? И если бы он был, ему бы уже было несколько месяцев. И опять накрывает горечью. Алиса права — прошлого не вернуть и не исправить, нужно бороться за настоящее.
Денис Андреевич приезжает гораздо раньше и сразу идёт мыть руки. Мой доктор не похож на интеллигентного докторишку с умным выражением лица. Он похож, скорее, на старого байкера с бородой и татуировками на руках.
— Ну показывай свою девочку. — Провожаю его в комнату. — Прям фея, — шепчет он. — Твоя?
— Моя! — уверенно отвечаю. Мысль материальна. И я присвоил эту девочку, что бы она там ни думала.
— Не маленькая для тебя? — Доктор растирает холодные ладони.