Иду на вы!
Шрифт:
– Я всегда спрашивал всех о наших братьях, израильтянах, остатке диаспоры, не слышали ли они чего-либо об освобождении оставшихся, которые погибают в рабстве и не находят себе покоя. Так продолжалось дело, пока не доставили мне известие посланцы, пришедшие из Хорасана, купцы, которые сказали, что существует царство у иудеев, называющихся именем ал-Хазар, что имя царя, царствующего над ними, Иосиф, что они обладают силой и могуществом, полчищами и войсками, которые выступают по временам на войну. Когда я услыхал это, меня охватила радость, мои руки окрепли и надежда стала тверда. Я преклонился и пал ниц пред Богом небес: наконец-то существует место, где имеется светоч и царство у израильской диаспоры, и где не господствуют над ними и не управляют ими… Через это мы подняли голову, наш дух ожил и наши руки окрепли. Царство моего господина
Мальчик оторвал голову от свитка и посмотрел на царя.
– А теперь почитай ответ царя Иосифа раб-Хасдаю… там, где отмечено. Я хочу, чтобы вы, сыны мои, которым со временем предстоит повелевать все большим числом варваров, всегда помнили, откуда происходит наш род. Благословенный царь Иосиф, сын Аарона, ваш высокородный дед, – да будет он вечно пребывать в раю! – дал исчерпывающий ответ ученому мужу раб-Хасдаю из страны Сефарад, – да процветают его потомки на долгие времена! – чтобы и там крепла сила Израиля и готовилась к свершению божественного предначертания.
Мальчик взял другой свиток, нашел нужное место и стал читать:
– Ты спрашиваешь в своем письме, из какого народа, какого рода и племени мы происходим. Знай, что мы происходим от сынов Иафета, от сынов его сына, Тогармы. Мы нашли в родословных книгах наших предков, что у Тогармы было десять сыновей, и вот их имена: первый – Агийор, затем Тирас, Авар, Угин, Бизал, Туран, Хазар, Зейнур, Булугуд, Савир. Мы происходим от сыновей Хазара; это седьмой из сыновей Тогармы. У него записано, что в его дни предки мои были малочисленны. Но Всесвятой – благословен Он – дал им силу и крепость. Они вели войну с народами, которые были многочисленнее и сильнее их, но с помощью Божией прогнали их и заняли их страну. Те бежали, а они преследовали их, пока не принудили…
И тут откинулся полог и в покои размышлений вошел комендант крепости, в бухарском халате и белом головном уборе, похожем на чалму. Он остановился, едва переступив порог, прижав к груди руки и склонив голову.
– Что? – спросил каганбек.
– Прискакал гонец из царства булгар, мой господин, – да будет жизнь твоя вечной усладой! Он принес известие, что русы движутся по реке Итиль на множестве судов с великим войском. Большое конное войско идет по берегу, мой повелитель. Русов ведет сам каган Руси коназ Святослав.
– Далеко? Где они?
– В трех переходах от столицы твоего государства, мой повелитель, – еще ниже склонил свою голову комендант. – И позволь заметить слуге твоему…
– Говори!
– Многие купцы бегут из Хазарана. И не только гои…
Каганбек побледнел и медленно поднялся с лежанки. Затем приказал:
– Собрать военный совет! Немедля! Послать поспешных гонцов к карабулгарам, печенегам, уграм и куманам, которые кочуют поблизости, чтобы шли к Итилю. Обещать любую награду! Всех горожан, способных носить оружие, всех мужчин и женщин привлечь в войско. Послать облавы по окрестным селам и становищам, гнать сюда всех, способных держать оружие. Вооружить рабов и пообещать им свободу. Всех урусов, живущих в Итиле и окрестностях, схватить и упрятать в зинданы. Никого из Саркела не выпускать. Из Хазарана – тоже. Иди!
Комендант попятился и, не поднимая головы, покинул покои размышлений.
Глава 16
В тронном зале, где потолки и стены покрыты сусальным золотом, а полы – бухарскими и персидскими коврами, где все блестит и сверкает в свете майского дня, проникающего сквозь узкие, но многочисленные окна, под шелковым балдахином восседает на золотом троне каган Хазарский, толстый хазарин с раскосыми глазами, широким плоским лицом, редкими усами и бородой. На нем золотая корона, усыпанная алмазами, изумрудами и рубинами, длинные черные волосы заплетены в толстую косу, перевитую золотыми нитями, парчовый халат заткан жемчугом, сапоги искрятся драгоценными каменьями. По бокам от кагана стоят два евнуха, очень похожие на своего господина,
Чуть ниже трона кагана стоит другой трон, не менее роскошный. На нем сидит каганбек Иосиф, но в более скромном наряде.
Вдоль стен стоят князья иудейские, воеводы, начальники гвардии, командиры отдельных отрядов, книжники, судьи, раввины – все в весьма скромных одеяниях; перед каганом и царем сидеть никто не имеет права.
В трех шагах от трона, на коленях, лицом вниз, полулежит на ковре, вытянув вперед руки, посол, ибн Эфраил, сын Манасии.
– Ты еще прошлой осенью уверял нас, презренный, что каган Руси Святослав пошел со своей дружиной на север, чтобы избежать нашей кары, – цедил сквозь зубы слова каганбек, глядя с брезгливостью на плешивую голову посла. – Ты уверял, что обещание кагана Святослава придти к Итилю с войском было пустой похвальбой молокососа. Что скажешь ты на этот раз?
– О Великий! Мне нет прощения! Но позволь доказать тебе, что в моих словах не было вымысла и желания принести хотя бы малейший вред тебе и возглавляемому тобой царству! – воскликнул ибн Эфраил плачущим голосом, приподнимая голову. – Свои сообщения и выводы я основывал на донесениях лазутчиков и соглядатаев, которые сидят в Киеве и которым мы платим деньги. Один из них, хорезмиец, близкий к изменнику беку Феридуну, – да сотрется имя его, да постигнет кара его еще на этом свете! – уверял меня, будто в Киеве царит паника, будто каган Святослав на совете у матери-княгини Хельги сказал, что его войско не сможет противостоять войску твоего величества, что речь может идти лишь о спасении княжеского рода и Киевского каганата. Еще он будто бы сказал, что идет на север, в Невогород, чтобы собрать дань с подвластных ему народов для твоего величества, что ворота Киева будут открыты, если ты пожелаешь осчастливить этот город своим посещением. Я не мог не поверить этому человеку, сообщившему мне о настроениях среди властителей Киевского каганата и княжеской дружины. Тем более что другие соглядатаи так или иначе подтверждали сказанное. А послы кагана Святослава, посланные им во все стороны света, вернулись, как я тебе уже докладывал, ни с чем: никто не захотел вступать с ним в сговор против твоего величества, – да продлится твое царствование на многие годы! Но я, если ты помнишь, позволил себе выразить предположение, что сведения, полученные из Киева, могут быть ложными, а слухи могут распускаться из дворца самого кагана Святослава, чтобы направить наши мысли и поступки по ложному пути.
Посол замолчал и замер, вновь уткнувшись лицом в бухарский ковер.
– Ты забыл, презренный, что коназ Святослав убил наместника твоего царя, нашего родственника, незабвенного Самуила бен Хазар, брата нашего родителя, – да будет он принят в царствии божьем с почетом и милостью! Ты забыл, что гои истребили всех иудеев, наших подданных, пребывающих в Киеве! Паршивый пес! Разве ты не знаешь, что должен делать тот, кто приносит нам ложные сведения и слухи, кто с их помощью, вольно или невольно, направляет наши помыслы и дела во вред царства Израильского, данного нам в этой части Айкумены Всемогущим Богом на вечные времена?
– Я знаю, мой повелитель, – да дарует Всевышний тебе мудрость и волю, чтобы преодолеть все преграды на пути Израиля! Но если позволишь, всемилостивый, я выскажу, прежде чем исполнить твою волю и волю Господа, Бога нашего, еще одно – последнее – предположение?
– Говори.
– Войско урусов не впервой идет этим путем, но не затем, я думаю, чтобы напасть на твою столицу, – да хранит ее Всевышний тысячу лет! – а для того, чтобы, с твоего всемилостивейшего соизволения, проследовать в море Хазарское, ограбить города исмаильтян за Дербентской стеной, как они привыкли это делать в прошлом по своему варварскому обыкновению, и отомстить им за гибель своего войска и князя Хельги. Столица твоя непреступна для варваров, под ее стенами они найдут себе могилу. И каган Святослав это знает. Надо послать к нему навстречу послов и потребовать от него ответа, по какому праву он идет к Итилю, не испросив твоего, мой повелитель, всемилостивейшего соизволения. Если он скажет, что идет на исмаильтян, то взять у него в заложники его сыновей, потребовать половину добычи, а там Всевышний подскажет тебе, мой повелитель, что делать дальше с войском урусов и как отомстить им за их своеволие. Я все сказал, мой повелитель, – да будет имя твое прославлено в веках среди Израиля! А я весь в твоей власти.