Шрифт:
Глава 1
Выйдя из душного вагона, я устало вздохнула. Сессия далась с трудом, даже две недели отдыха пока не особо радовали. Хорошо, хоть бабушка Надя, вспомнила, что давно меня не видела, и пригласила погостить. Поселок небольшой, чистый, но есть свой пляж, а для меня после пыльного Владивостока это просто сказка…
– Что застыла! – шарахнула меня чемоданом какая-то бабища. – Понаедут всякие, не пройти!
Я отодвинулась, пропуская ее, да и, впрочем, всю
Шла, узнавая дорогу, хотя улицы изменились. Тут были старые дома-развалюшки, а сейчас стоят новые коттеджи. Вот тут открылся сетевой магазин, которого три года назад точно не было.
Я словно окунулась в воспоминания детства. Не часто, конечно, приезжала, но все же была здесь несколько раз: первый раз в девять, а потом через год, на месяц, и еще три раза, не менее запоминающиеся. Каждый момент здесь мне казался самым лучшим отдыхом… Мама пропадала на работе, отец тоже, а я была предоставлена сама себе.
Как, впрочем, и сейчас. Только теперь я сама решаю, куда мне ехать и когда.
Дошла до магазина и застыла перед дверью: на стекле пестрело объявление о пропавшем мальчике. Ванечка Олябьев, семь лет, вышел погулять и не вернулся. Дата стояла вчерашняя.
Жалко мальчонку, надеюсь, найдут, поселок-то небольшой.
Зашла внутрь, окунаясь в прохладу кондиционеров. Надо хоть тортик купить, а то я не решилась тащить гостинец из города. Жарко…
Купив «Наполеон», поспешила расплатиться и вышла на улицу. Мне осталось пройти еще две улицы, а там будут стоять двумя рядами старые двухэтажки. Бабушка Надя жила одиноко, никого у нее не осталось, кроме меня и мамы. Я, наверное, была искренне рада, что она обо мне помнила.
Нужная улица нашлась быстро, я дошла до подъезда и, заскочив на второй этаж, нетерпеливо нажала на старенький звонок.
Его дребезжание ничуть не изменилось за три года…
– Иду, иду! – раздалось из-за двери, по-прежнему обитой потрескавшимся дерматином. Заскрежетал замок, щелкнул, и дверь открылась, на пороге стояла бабушка Надя. – Машенька! Ой, милая, думала, уж не дождусь!
– Привет! – Я шагнула внутрь, и, бросив сумку и поставив тортик на трюмо, крепко обняла бабушку.
Конечно, она сдала, и сильно. Сухонькая, небольшого росточка, недавно исполнилось восемьдесят девять.
– Проходи, детка, как знала, чайник вскипятила, заварила чай с травками! – заговорила она и, закрыв дверь за мной, начала заваливать информацией.
Баба Надя всегда любила поговорить, а тут, видимо, совсем не с кем общаться. Я только кивала и поддакивала: сейчас еще минут двадцать сумбура, и она вспомнит, что ничего не спросила обо мне.
Я порезала торт, наложила ей в тарелку, пока бабуля наливала чай. Мне была подсунуто блюдо с пирожками и большая кружка.
–
– А что там случилось? Место у вас здесь тихое, все друг друга знают, – обрадовалась я чему-то интересному.
– Да ничего такого. Всегда отпускали мальчишек на море после прибоя. Там же много чего найти можно, ежей и мидий, краба, да и бывало что-то ценное! – она огорчилась. – А тут ушли, и пропал малец, с ними всегда есть кто-то старший, да и у всех же с собой телефон!
Она умолкла, словно потеряла нить разговора, задумчиво размешивала чай ложкой.
– Так что там с Ванечкой, – не выдержала я.
– А ничего, все вернулись, а он нет… – очнулась бабуля. – А самое главное – никто не помнит, когда он пропал!
– Ну, а само место?
– Это кладбище кораблей. Все обыскали, и полиция тоже, как в воду канул! – махнула она рукой. – Только и нашли мешочек для сбора, палку и кепку его, даже телефон никто не тронул. Все было аккуратно сложено на берегу.
– Странно, конечно, но может, найдется еще…
– Кто знает… – она посмотрела на меня неожиданно ясным взглядом. – Может, и поможет кто-то …
– Ну да, – пожала я плечами.
– Ты расскажи, как у тебя дела. Как самочувствие, как ночи спишь? – она не отрывала от меня странного взгляда.
– Бабуль, – сморщилась я, – какие дела? Сессия, третий курс! Практика плюс подработка, прихожу, упала и сплю. Поесть сил не остается!
– Охо-хо, бедная девочка! – спохватилась она. – Как знала, позвала, хоть отдохнешь! Еще ведь год, а потом куда?
– Не знаю. В государственную больницу точно не хочу. Зарплата – слезы, пока получу высшую категорию медсестры, состарюсь.
– Так ты же хотела поступать дальше, на врача учиться?
– Пока не хочу! – не стала говорить, что, несмотря на усердие в учебе, я не вытягиваю на бесплатное обучение. А платить нечем…
– А ну и правильно! Медсестры везде нужны! У нас-то вон какую клинику отгрохали, правда, говорят там дорого! Может, и приехала бы поработать…
– Мне еще год учиться, – вздохнула я, уже устав от темы. – Что еще нового здесь? – попыталась я перевести разговор.
– Да и не знаю… Все по-старому, только вот Ванечка пропал… – потом спохватилась. – Ты вещи-то разбирай, да иди, к бережку сходи, прогуляйся.
– Спасибо, бабуль! – обрадовалась я и поспешила взять из сумки старый купальник.
Скинув шорты и футболку, переоделась в сарафан, достала шлепки, полотенце и выскочила в коридор. Бабушка Надя стояла и смотрела на меня с каким-то то ли ожиданием, то ли невысказанным вопросом.
– Прости старую, запамятовала, сколько тебе лет, восемнадцать?
– Ба, мне завтра двадцать! – хихикнула я, обняла ее и, открыв дверь, выскочила за порог.
– А точно… В двадцать все и начинается, – произнесла она мне в спину.