Идущие к свету, рожденные тьмой

Джоча Артемий Балагурович

Лодрин широко улыбнулась, и завороженные ее улыбкой, наблюдатели не сразу поняли, что в воздухе осталась лишь ее тень на фоне бросившейся врассыпную стаи

невесомых золотистых мотыльков, устремившихся ввысь по направлению к взошедшему солнцу.

– Мэг, что с твоим лицом!?
– воскликнул Винсент.

Мэг подняла руку, и ее пальцы вместо иссеченных рубцами обнаженных мышц почувствовали нежную кожу и мягкие губы. Не веря, она робко улыбнулась, а потом, осмелев, пронзительно рассмеялась, пробуя языком исторгаемое ее вновь ожившим горлом непривычное веселье. А ведь было отчего предаться веселью. И задорный смех Мэг подхватили остальные, увидев, что неуловимо знакомый, но разительно изменившийся, Оурф пытается удержать на узких бедрах сползающую вниз слишком просторную набедренную повязку. Его тело преобразилось, оставшись высоким и мускулистым,

но став стройным и по-своему красивым. Перед ними стоял благородный куннари, смущенный своей наготой, и его изогнутые рога блестели черным обсидианом под лучами солнца.

Фейнис прижалась к Родрику и подняла на него глаза. Серый страж обнял девушку и ответил на ее невысказанный вопрос:

– Зова больше нет, Фейнис. Я не чувствую его. Теперь я свободен. Мы свободны и можем отправиться, куда захотим. Согласишься ли ты пойти со мной?

Фейнис прижалась к серому стражу теснее, выражая тем самым свое безоговорочное согласие.

– Винсент, смотри!
– закричала Мэг, указывая куда-то вверх.

Винсент и все остальные подняли головы в указанном Мэг направлении. Там, на вершине скалы, устремив ввысь стройные башни, возвышался величественный замок, сияя белоснежными стенами в лучах восходящего солнца.