Идущие на смерть
Шрифт:
– От тебя ничего не скроешь! – рассмеялся Марков. Он вытер ладонью со лба капли пота. Бледные тени легли на землистое лицо. Мужчина выглядел намного старше своих лет, пальцы рук дрожали, на виске вибрировала синяя жилка. – Есть мнение осуществить небольшой эксперимент в естественных условиях.
– Что ты имеешь в виду?
– Посмотреть, как действуют «лешие» в реальном бою. Согласись, соблазн велик!
«Постарел гвардеец! Или болен. Разучился грамотно подавать информацию!» Генерал многозначительно покачал головой, словно не понимая, о чем, собственно, идет речь.
– Жертв не избежать?
– Лес рубят, как говорится…
– Избавь меня от пошлых сентенций, дружище! А откуда тебе известно, что «лешие» ввяжутся в заварушку?
– Интуиция. И потом, это те малые детали, которые я предпочел бы разработать самостоятельно, – уклончиво
– Ладно! Пойдем к людям, а пока будь по-твоему. Когда ты намереваешься получить… – Он запнулся. – Получить результаты работы?
– В ближайшие сутки! Я рад, что мы верно друг друга поняли, Петрович!
Человек пригладил седые бачки и впервые за все время разговора широко улыбнулся, отчего сухое, вытянутое, как растекшийся по сковороде блин, лицо стало вполне милым и привлекательным.
Ставрополь. 15 апреля. 07:25
За минувшую ночь Травкин почти не сомкнул глаз. Сквозь прозрачный тюль ярко светила назойливая красная луна, круглая и блестящая, как гигантская медная монета, а в голову лез всякий вздор. Накануне он пожертвовал собственную кровь для получения плазмы, девчонки-лаборантки, напуганные страшным лицом миролюбивого шефа, прокрутили в центрифуге пробирку с жидкостью. Время вызревания спор сыворотки – восемь – десять часов. Оставалось только ждать. Он маялся в лаборатории допоздна и ушел, лишь когда усатый, похожий на боевого моржа вахтер принялся угрожающе греметь связкой ключей. Впрочем, со вчерашнего дня вахтер служил номинально. Возле здания института круглосуточно дежурили черные машины, а у дверей лаборатории неотлучно находились пара дюжих молодцов в костюмах. Они были похожи на братьев-близнецов и, несмотря на кокетливые взгляды девиц, оставались бесстрастными, как два накачанных манекена. Когда Травкин покидал институт, к нему тотчас подкатила одна из таких машин, и вежливый казенный голос приказал уважаемому Алексею Семеновичу немедленно сесть в салон джипа. После того как молчаливый водитель отвез его домой, автомобиль остался дежурить возле парадной. Нельзя сказать, что такое соседство улучшило и без того тревожное состояние молодого ученого.
Солнце окрасило верхушки тополей розовой пеленой, робко запели птицы, Травкин протер кулаками воспаленные глаза и потопал в ванную. Десять минут ледяного душа и три чашки крепчайшего черного кофе слегка его взбодрили. Он выглянул в окно. На улице было пустынно, черная машина стояла на прежнем месте. Опустилось тонированное стекло, изнутри высунулась рука и опорожнила пепельницу, полную окурков.
– Не человек, а терминатор какой-то! – вздохнул Травкин, наскоро оделся и вышел из квартиры.
Ласково шелестела молодая листва, утренний воздух был свеж, пах зеленью и росой. Хотелось раздеться донага и упасть в высокую траву, чтобы нежная зелень впитала боль, страх и усталость. Травкин решил пройти до института пешком, подумать, развеяться – после бессонной ночи и лошадиной дозы кофеина голова гудела как колокол. Джип немедленно двинулся следом за ним, дверца распахнулась.
– Садитесь в машину, Алексей Семенович!
Водитель выглядел так же бодро, каким был накануне вечером.
– Вы принимаете стимуляторы? – раздраженно спросил ученый.
– Сядьте в машину, пожалуйста!
– А если я откажусь?!
– Не советую… – На бесстрастном лице промелькнуло нечто отдаленно напоминающее улыбку. Хотя едва ли. Автоматы не умеют смеяться.
– Вы примените силу? – высокомерно хмыкнул Травкин. Он был на полголовы выше приземистого охранника и на добрый пяток килограммов тяжелее. К тому же в юности занимался вольной борьбой, да и сейчас, на исходе третьего десятка, мог несколько раз выжать гири двухпудовки.
– Уверен, что до этого дело не дойдет! – сказал водитель с ледяной вежливостью вышколенной прислуги. – Прошу в машину, Алексей Семенович!
– Пошел ты к черту вместе со своей таинственной организацией! – крикнул ученый.
Сказывался и недосып, и три чашки кофе взвинтили нервы до предела, но более всего он разозлился на этих бездушных автоматов. С какой стати кто попало будет распоряжаться его маршрутом?! Захочет и вовсе на работу не пойдет! С тех пор как ему удалось «поймать» новую фазу деления «жука», жизнь превратилась в кошмар. Он работает, ездит домой, ест, пьет под неусыпным контролем безликих мужчин в костюмах. Конечно, важнейшее открытие, значение которого трудно переоценить, но зачем же стулья ломать, цитируя гоголевского
– К черту! – со вкусом повторил ученый, смакуя мгновения триумфа. – Пойду пешком, и ничего ты мне не сделаешь!
Буйный хмель свободы ударил в голову, как молодое вино. Он демонстративно подхватил портфель и зашагал по асфальту, наслаждаясь свободой и гордясь собственным мужеством. За спиной тихо хлопнула дверца машины.
«Сейчас начнет уговаривать!» – мстительно подумал Травкин.
Между деревьев промелькнула черная тень и тотчас скрылась в кустарнике. Нечто отдаленно похожее на человеческий силуэт. После развилки тропа уходила вглубь парка, высоченные деревья-великаны распростерли могучие руки. Сквозь полог густой листвы почти не проникал солнечный свет. Хрустнула сухая ветка, возмущенно загалдели сороки, стайка птиц поднялась с насиженного места. Ученый остановился. По спине побежали колкие мурашки.
– Собака, наверное… – произнес он вслух, желая себя подбодрить.
Он знал парк как свои пять пальцев, по выходным совершал здесь пробежки. Через триста метров начнется широкая развилка, за ней центральная аллея, оттуда рукой подать до проспекта. Если затаить дыхание, то можно было услышать рокот проезжающих грузовиков. Дорогу пересекла рыжая белочка, зверек зыркнул на незнакомца блестящим глазом и нырнул в заросли репейника. Травкин хотел пошутить над своими детскими страхами и в ту же секунду хлесткий удар в челюсть сбил его с ног. Лязгнули зубы, перед глазами поплыл туман, рот наполнился горячей кровью. Он попытался встать на ноги, чувствуя сильнейшее головокружение. Яростный крик будто прилетел с неба и обрушился, как камень, выпущенный из пращи.
– Лежать!!! Не двигаться! Лежать на месте!
Все дальнейшее было похоже на старинную киноленту, запущенную в замедленном темпе. Травкин увидел, как по тропе не бежит, а скользит его телохранитель. Ноги едва касались земли, плавным, не лишенным изящества движением он расстегнул пиджак, под мышкой угрожающе топорщилась черная кобура. Расплывчатая тень оказалась на его пути. Скорость ее перемещения была поразительна. Одним прыжком водитель преодолел широкую канаву, из крошечного черного дула вырывался желтый огонек. Тень успела пригнуться, пуля выбила острую щепу из ствола могучего дуба.