Идущие на смерть
Шрифт:
— Огонь! Всем огонь! — раздался приказ взводного.
Забили пулеметы, автоматические и обычные гранатометы.
— Стреляй, урод! — подняв за шкирку Психа и швырнув его к огневой точке, приказал Вадим.
Псих с диким криком начал поливать огнем из автомата, куда угодно, но только не во врага.
Куликов только мысленно сплюнул и выматерился (сделать это в реальности мешала маска). Видя, что ему с этим бойцом не добиться какого бы то ни было прогресса, забрав его запас ручных одноразовых гранатометов, Куликов поспешил на свое место.
Вадим
Укрывшись от ответного автоматного и гранатометного огня, для надежности перебежав в соседнюю ячейку, он продолжил стрельбу уже из подствольников веером.
Когда закончились подствольные гранаты, пришлось стрелять из автомата только успевай рожки менять, благо зная что предстоит пережить, их заготовили целую кучу (воспользовавшись в том числе и трофейными рожками и боеприпасами, благо они совместимы) и никому не нужно под огнем корячиться, заряжая магазины патронами, теряя на этом драгоценное время.
Подсобили свои минометчики, переведя огонь в опасную близость от позиций, но, к сожалению, стреляли они недолго. Китайцы их вычислили и за спиной загрохотали взрывы, и китайские солдаты снова устремились в атаку.
При этом после предыдущих штурмов китайцами высот, ни минных полей, ни рядов колючей проволоки, ну разве что лишь отдельные рваные спутавшиеся участки, практически не осталось. Правда, то, что в колючке появились бреши, также сослужило свою хорошую службу. Китайцы больше не стремились проделать новые проходы, а пользовались уже имеющимися. Это их заставляло концентрироваться особенно плотно на отдельных участках, чем грех не воспользоваться.
Забросив автомат за спину и снова сменив позицию, чем чаще это делаешь, тем лучше, Куликов принялся метать гранаты по одному такому скоплению, потом по соседнему, погрузив их в разрывы.
Чем хорошо бросать гранаты с высоты, так это тем, что они летят далеко, а упав, так еще пару-тройку раз подпрыгнут и дальше вниз улетят к своей цели. Чего естественно не могут добиться те, что лезут вверх. Их гранаты падают слишком близко. Но китайцы пытались достать обороняющихся гранатометами и подствольными гранатами. Так что взрывы рвались по всей оборонительной линии как среди атакующих, так и среди обороняющихся.
Обороняющихся от немедленной смерти защищало только то, что они находились в окопах и большая часть осколков летала где-то над их головами без всякой пользы, они так же могли часто менять позиции. Но нет-нет, а осколки находили свои цели, щелкая по каскам, впиваясь в бронежилеты, раня незащищенную плоть.
Но штрафники, особенно нарки, в угаре боя не замечали полученных ран продолжая метаться от ячейки к ячейке, стреляя и бросая гранаты.
Китайцам же, коим укрыться на голом склоне просто негде, разве что за трупами уже павших товарищей несли чувствительные потери. Но даже такие потери не могли остановить противника, и он продолжал наседать.
Вот замолчал один пулемет, потом
— Стреляй! — приказал ему Куликов, бросив в сторону пулемета.
Прежний стрелок валялся с окровавленной и разбитой противогазной маской.
— И не абы куда, а во врага. Не то самого пристрелю!!!
Стоило Вадиму только отойти, как пулемет вновь замолчал. Обернувшись, он увидел, что все пулеметное гнездо разворотило взрывом.
Делать нечего, пришлось бежать к автоматическому гранатомету. Расчет из двух бойцов пострадал от взрыва, одного насмерть, второго тяжело ранило. Но лента гранат заправлена, нужно только нажать на спуск. Что Вадим и сделал, поведя стволом слева направо, срезая осмелившихся рвануть в решительный бросок китайцев.
Но что это?! Вадим не верил своим глазам. Китайцы, коим до окопов оставалось метров тридцать-сорок, дрогнули и повернули назад. Ну никак ему не верилось что столь малыми силами можно было остановить такую ораву. Однако это было так. Китайцы, ловя спинами пули, продолжали бежать без оглядки.
Вадим ожидал после такого усиленного минометного обстрела, но и его не последовало. Вообще, на обороняемые высоты, после бесконечного гула стрельбы и разрывов, бетонной плитой обрушилась тишина. Лишь через долгие минуты ее разбавили стоны раненых китайцев.
— Командирам отделений явиться ко мне через десять минут с докладами о потерях и расходе боеприпасов, — раздался по рации приказ Болото.
Вадим снова прошелся по зоне своей ответственности. Выяснилось, что он потерял пятерых – половину своего отделения, остальные, в том числе, и он сам ранены осколками. Осознав это, боль все еще не пришла, только какое-то онемение, Вадим нанося по подступающей боли превентивный удар, вскрыл аптечку и вколол себе обезболивающее и наложил пластырь на рану, чтобы остановить кровотечение.
Уцелевший нарк уже ширнулся и уже сидел, блаженно улыбаясь своим цветным снам.
— Мы вроде как ранены… — произнес Бурый, тоже занимаясь своими ранами. — То есть искупили кровью, значит…
— Значит ты считаешь что тебя, то есть всех нас теперь должны убрать из штрафбата и вернуть в обычные войска?
— Верно.
— Ну не за такой же пустяк… — хмыкнул Вадим. — У тебя же сущие порезы.
— А как же тогда?!
— Вот если тебе чего оторвет или на крайняк подстрелят серьезно… тогда да, после госпиталя в обычные войска отправят, а так… Ты только самострелом не занимайся. Дальше штрафбата только расстрел для урока другим.
— Сам знаю…
Разобравшись с расходом боеприпасов, Вадим поспешил к взводному. У Болото левая рука висела на ремне и весь бушлат от плеча пропитался кровью.
"А вот ему действительно светит счастливый билет обратно в свое прежнее подразделение", — подумал Куликов с вялой завистью, яркость ощущения мира после боя все еще не вернулась.
Помимо Вадима явился только командир первого отделения. Командиры второго и третьего отделений погибли и их заменяли солдаты.
— Как у тебя? — спросил Болото, видимо уже выслушав отчеты от остальных.