Идущие сквозь миры
Шрифт:
В одном месте, где-то восточнее Астрахани, такая же надпись украшала большой овал серебристого цвета, что наводило на определенные мысли.
К ножке глобуса была приделана штанга, на которой крепился шар поменьше, в кратерах и горных цепях на сером фоне, — несомненно, Луна. И украшала поверхность спутника планеты россыпь уже знакомых прямоугольников с надписями. Я покачал головой: городов там успели построить немало — побольше, чем я наблюдал в бинокль.
Заодно стало понятно, что за чертовщина тут творится со звездами и пятнами на Луне. То ли из-за ледников, пусть
Увлекшись, я не сразу обнаружил, что рядом со мной и позади стоят мои товарищи, тоже рассматривая карту мира, где мы оказались.
Мидара внимательно изучила глобус, а потом спросила с явной толикой превосходства над недалекими мужчинами:
— Это, конечно, интересно, а вот чем мы будем расплачиваться с этим типом за еду и ночлег? Мы не поторопились?
Впрочем, к тому времени, когда хозяин вернулся, у нас уже был выработан план, как выйти из этого затруднительного положения. И на этот раз миссия выяснить, что и как, была возложена на меня.
— Э-э, уважаемый, — деликатно взял я его за рукав, — где тут можно продать золото?
Он осторожно посмотрел на меня, исподлобья, как бы прикидывая, чего от меня можно ожидать и вообще — что я за тип.
— Мы это… не забудем… насчет благодарности… — полушепотом произнес я.
Он думал еще несколько секунд.
— Сделаем, — наконец кивнул он и как ни в чем не бывало вновь скрылся на кухне.
Повернувшись, я обнаружил, что Ингольф зачем-то сел на корточки и сосредоточенно шарит под одним из столиков.
Но прежде чем я спросил, в чем дело, он уже выпрямился.
— Взгляни. — Он протянул мне несколько металлических бляшек. — Кажется, я нашел здешние деньги: тут под столом валялись.
Монеты были непривычной овальной формы (в большинстве миров придерживаются традиционной круглой), выполнены из светлого твердого металла. Вдоль волнистого края — узор из крошечных семилучевых звездочек.
С одной стороны на них было отчеканено лицо какого-то старца с чуть монголоидными чертами, в высокой тиаре и с длинной узкой бородой. С другой — стилизованный длинношеий дракон, раскинувший перепончатые крылья и вцепившийся в собственный хвост. Внутри — выпуклый кружок. Четырехугольные звезды и полумесяц по краям навели меня на мысль (как выяснилось позднее — вполне правильную), что чудище обвивается вокруг Земли.
На ребре была какая-то надпись, но из-за крошечных размеров букв я даже не сумел толком разглядеть знаки.
Спустя короткое время в дверях опять появился хозяин, несший на подносе тарелочки с салатом из крабов и мелко нарезанных тушеных овощей и узкие бокалы с янтарно-желтым напитком, запах которого не оставлял никаких сомнений — пиво, оно и на Оргее пиво.
В качестве бесплатного презента от заведения нам подали корзинку с мелкими пупырчатыми плодами с запахом арбуза и земляники.
Дождавшись, пока мы поедим, он спросил, будут ли уважаемые господа смотреть номера и желают ли они поселиться вместе или порознь.
Обстановка номера показалась мне, против опасений,
Несколько квадратных комнат, вытянувшихся анфиладой и соединенных арочными проемами. Узкие стрельчатые окна от пола до потолка давали достаточно света.
Вдоль стен комнаты вытянулись уже знакомые низкие диванчики без спинок. Комнаты соединялись раздвижными дверями, как в японских интерьерах. Матовые бра на стенах. В углу самой большой комнаты стоял аппарат величиной с большую тумбочку, с нишей, внутри которой был большой белый экран из пластика.
Потолки, правда, были низковаты — даже я, подняв руку, мог дотянуться ладонью, а уж Ингольф едва не задевал их макушкой.
Не успели мы как следует осмотреться, как в дверь постучали.
На пороге появился тот самый тип, которого мы встретили на причале.
В руках у него была усыпанная блестками небольшая сумка, а на физиономии — средней силы доброжелательность.
— Приятели, так это ваша сковородка там, у пристани? — спросил он, даже не поздоровавшись.
— Наверное, наша, коль скоро мы на ней приплыли, — хмуро замети Ингольф. — А что?
— Я знаю хмыря, который отвалит вам за эту лайбу двадцать тысяч, — заговорщически понизив голос, сообщил парень.
— Да ну? — нарочито изумился я, не имея представления, много это или мало. — И кто же это такой богатый?
— Один чокнутый дядя-коллекционер. Большой оригинал — мечтает иметь парусную яхту ручной работы из дерева. Да еще не по спецзаказу, а натуральную. Уж ему говорили: деревянные суда разве что в Африке да на Сахуле найти можно, или там в Хай Бразил. Даже в Толлане их лет двадцать как строить перестали… Так чего, получаем двадцать тысяч — яхта наша, деньги ваши? Двадцать штук — как вам? Не куркур драный надул, правильно ведь говорю?
— Наличными? — осторожно спросил я.
— Ну ты даешь, друг! — Он расхохотался. — Сказанул тоже — наличными! Ты еще золотом потребуй по весу. Шути да знай меру, а то уже и не смешно. Как водится: кредитной карточкой на предъявителя. Так что, пятнадцать и по рукам?
— Ты вроде говорил — двадцать… — пробурчал Орминис, не обращая внимания на предостерегающие знаки, которые делала ему за спиной гостя Мидара.
— Поговорим об этом потом… Завтра-завтра, не сегодня, сегодня я не принимаю, — вступила она в разговор в следующий момент, с размаху и довольно чувствительно хлопнув незваного гостя по плечу и не особо деликатно выпихнув за дверь.
После этого нам пришлось выслушать короткую лекцию, как надо поступать со всякими проходимцами, готовыми облапошить новичков.
— Таких в каждом порту полно. Первый год плаваете, что ли? — закончила она.
Почему-то мы почти сразу забыли о нахале.
Мидара с Таей оккупировали ванную, а остальные ожидали своей очереди. Орминис с Ингольфом даже устроились на диване и задремали, похрапывая. Одним словом, мы активно обживали номер.
В дверь опять деликатно постучали, и заглянувший к нам слуга — сутулый тип лет под пятьдесят — спросил, не желаем ли мы пообедать. Получив утвердительный ответ, он исчез и появился спустя минут сорок.