Идущий на смех
Шрифт:
— Разве?! Ведь ты же сам нам всё только что отпустил!
Печально, но — поучительно. В другое время эта байка могла бы даже повеселить Вас, но сейчас она кажется Вам печальной и трагичной.
Как бы то ни было — настала пора действовать. Переходите на параграф 119
35
Ну, это Вы завсегда готовы! Устроившись на резной стул, расположенный подле милого кипарисового клавесина, Вы решаете, что именно Вам хотелось бы сыграть.
Что-нибудь
Что-нибудь ненавязчивое из Джироламо Фрескобальди — 21
Что-нибудь душещипательное из Уильяма Бёрда — 38
Детскую песенку про лошадку — 332
Песню про ангела — 56
Песню о превратностях судьбы — 41
36
В трактире было достаточно просторно, несмотря на многолюдность.
За длинным столом сидел отряд швейцарских наёмников, оживлённо что-то обсуждавших.
За маленьким столиком в уголке устроилась пара монахов, благопристойно ведущая свой тихий богословский диспут, возможно выбрав для этого не самое подходящее место и время.
Компания молодых людей в центре зала проводит время за игрой в триктрак12.
Солдаты в компании девиц лёгкого поведения поглощают дешёвое разбавленное пойло, заедая его нехитрыми харчами.
Большегрудая и задастая деваха разносит массивные кружки, а высокий и толстый вислоусый трактирщик смеряет Вас оценивающим взглядом.
Подойти к трактирщику — 316
Подойти к швейцарцам — 388
Подойти к монахам — 420
Подойти к игрокам (если Вы азартный человек, выбирайте этот вариант, или выдерживайте проверку) — 423
Подойти к солдатам и их подружкам — 425
Подойти к девахе (если Вы похотливый развратник, выбирайте этот вариант, или выдерживайте проверку) — 426
37
— Да ты что, совсем ополоумел?! — едва не упав, незнакомец с трезубцем в последний момент успел ухватиться за статую, сохранив равновесие. — Ну и удар у тебя, старик…
— Сгинь, нечистый! — занося кулак, повторяете Вы, уже осмелев, но по-прежнему опасаясь дьявольских козней со стороны рогатой бестии.
— Успокойся, придурок! Я — актёр! Мне просто понравилась твоя музыка! Да стой же ты! Чёрт! — пытаясь скрыться от Вас по ту сторону каменного ангела, запричитал мужчина.
Постепенно до Вас начал доходить смысл его слов.
Он врёт! Он врёт! Надо всыпать ему по первое число, чтоб знал, как пугать добрых людей, нечестивое отродье! — 424
Остановиться
38
Когда-нибудь Уильям Бёрд, конечно же, вырастет и станет великим композитором со сложной судьбой.
Выходец из протестантской семьи, однажды он станет истовым католиком и напишет немало произведений, посвящённых теме гонений за веру, а в Англии его произведения попадут под запрет…
Вы получаете +1 пункт Вдохновения!
Но всё это будет потом, а сейчас — маленький Уильям ещё ходит пешком под стол. Поэтому возвращайтесь на тот параграф, с которого пришли, и выберите что-нибудь другое.
39
Ну, конечно же! Церковь! Убежище! Вот он — истинный путь к спасению!
Правда, и здесь возможны некоторые сложности.
С одной стороны, убежище гарантирует просящему защиту от насилия, и при этом не имеет значения, пытается ли кто-то совершить его самовольно или действует по указанию светских властей и законов.
Даже наказание, к которому преступник был приговорён судом, не может быть применено к нему, пока он находится в убежище. Исключение составляют случаи, когда кто-то посмел совершить преступление, находясь непосредственно в убежище.
Святое место не может быть осквернено: нарушителя, какими бы мотивами он ни руководствовался, ожидают суд и анафема, даже если это — дворянин, преследующий осуждённого преступника по приказу короля.
Ведь любой проступок, совершённый в святом месте, — карается сильнее как по светским, так и по духовным законам, даже если это расправа над бандитом.
Однако — не всё так просто.
Во-первых, молящих об убежище не всегда принимают в него бескорыстно: монахи могут потребовать от человека мзду под видом пожертвований или средств на его содержание (и их тоже можно понять: иначе убежище было бы битком забито убийцами, ворами и насильниками).
Во-вторых, человека, совершившего тяжкое преступление, могли передать в руки светских властей, пусть и с условием не предавать виновного смертной казни или увечьям (а в какой мере это уже реально соблюдалось, зависело от того, были ли духовные лица действительно заинтересованы в судьбе этого человека).
Конечно, убийство двух стражников и учинённый после этого переполох, — это вам не кража яблока, а куда более серьёзное дело. Но шанс быть принятым всё равно оставался.
Хотя бы и потому, что Гунфрид Безволосый умудрился благополучно испортить отношения со всеми, включая духовенство, которое нет-нет да оказывало покровительство тем, кто был не в ладах с королём.
«Враг моего врага» — совсем не обязательно «мой друг», и даже не обязан быть временным союзником, но, в любом случае, утопающий хватается и за тростинку.