Иерусалим

Холланд Сесилия

Керак в одиночестве сидел за столом, сцепив перед собой руки; взгляд его остекленел.

Де Ридфор что-то проворчал. Его замысел с треском провалился. Он уже выслушал эту историю много раз, но до сих пор она лишала его присутствия духа.

— Да простит меня Господь за то, что я привёз сюда убийцу Жиля, — проговорил он, осеняя себя крестом.

— По мне, так Жиль — невелика потеря, — отозвался Жослен.

Де Ридфор вполголоса пробормотал извинение и пошёл через зал, огибая столы. Раннульф где-то бродит, живой и на свободе. У маршала зачесалось между лопатками. Он подошёл к Кераку и положил руку на плечо старика:

— Я

буду молиться, мой лорд, за тебя и твоего сына.

Пальцы Керака стиснулись в кулаки.

— Мне нужен сукин сын, который убил Жиля. Ты отдашь мне его?

Де Ридфор уселся на скамью рядом с ним:

— Он уже был у тебя в руках, и ты упустил его.

Керак стукнул кулаками по столу:

— Он был моим единственным сыном! Моим единственным ребёнком! Пускай он родился вне брака и с бараньими мозгами своей матери, но всё равно...

— Прими моё сочувствие, — сказал де Ридфор. — Я помолюсь за него.

Он был рад смерти Жиля — Керак лишился самого верного и ревностного своего командира. Де Ридфор был доволен, что убрал Жиля с дороги.

— Тебе следовало разобраться с Раннульфом, пока он был в твоих руках.

— Я убью его, — упрямо проговорил Керак.

— Вначале убей мальчишку-короля. Раннульф отвечает за него. Ты снова превратишь его в бесполезного мужлана — каковым он, по сути, и является.

— Это на пользу Триполи.

— Вот именно. Смерть короля на пользу Триполи, его и объявят виновником. — Де Ридфору пришёлся по вкусу этот замысел, у которого было много положительных сторон. — Никто не станет возражать, когда мы возведём на трон принцессу. Быть может, мы даже сумеем обвинить Раннульфа в том, что он помогал убить короля.

Он зашёл слишком далеко. Керак шевельнулся на скамье и одарил его хмурым взглядом.

— Глаза Господни, ты весь в узлах, точно сеть. Уходи. Мой сын мёртв. Сейчас я не могу думать ни о чём другом; уходи.

И де Ридфор ушёл. В зал вернулся, уже в одиночестве, Ги де Аузиньян, и маршал тамплиеров отправился потратить на это ничтожество ещё толику своих душевных сил.

Через несколько дней совет в Монжисоре был окончен, и де Ридфор вернулся в Иерусалим. Не успев проехать через Давидовы Врата, он уже услышал от стражников, что Раннульф вернулся в цитадель. Де Ридфор решил помалкивать — пускай тот сам приступит к нему с угрозами и враждебными выпадами.

Раннульф не явился. Через несколько дней де Ридфор слегка встревожился и по какому-то пустячному поводу отправился в цитадель, чтобы лицом к лицу встретиться с Раннульфом и вынудить его действовать.

Но Бодинет был болен, и к нему никого не допускали, а его телохранители находились при нём. Дверь в тронный зал была закрыта, и камергер никого не допускал дальше нижней лестничной площадки; на лестнице и во внутреннем дворе растущая толпа ожидала возможности увидеть короля.

На Крещение в Иерусалиме был объявлен Великий Сбор, на котором должны были выбрать нового магистра. Де Ридфор предвидел неприятности; он должен был ещё до сбора узнать намерения Раннульфа. Маршал уже подсчитал голоса. Агнес дала ему деньги, чтобы купить тех, кто был склонен прислушиваться к такого рода аргументам. Других он склонял на свою сторону любыми действенными методами. Он знал, что, если всё пойдёт как надо, победа будет за ним.

И только Раннульф мог всё испортить. Страх охватывал де Ридфора, как лихорадка.

Он пошёл к Жильберу и уговорил сенешаля вызвать Раннульфа на допрос.

У него был превосходный повод. Он сказал:

— Раннульф убил Жиля из Керака и должен быть наказан за это преступление.

Жильбер послал сержантов в цитадель, однако заметил:

— Насколько я слыхал, Жиль первым набросился на него, да ещё с подмогой, и всё же Святой с ним управился.

— Ну так не вызывай его, — сказал де Ридфор.

Жильбер усмехнулся ему, искалеченной рукой поглаживая бороду. Маршал продолжал:

— Керак поклялся отомстить. Если мы не свершим правосудие, может пострадать весь Орден.

Вскоре сержанты вернулись — без Раннульфа.

— Он сказал, что исполняет свои обязанности и придёт, как только сможет.

— Обязанности! — взорвался де Ридфор. — У него лишь одна обязанность — служить Ордену! — Теперь он был уверен, что Раннульф замышляет против него, и стал кричать на Жильбера: — Пусть его доставят силой! Он оскорбил нас, он нарушил приказ!

— Милорд маршал, — сказал Жильбер, — он же сказал, что придёт, когда сможет. Будь посдержанней. — И он так явно был доволен расстройством планов де Ридфора, что маршал тотчас взял себя в руки и больше об этом деле не заговаривал.

Начались зимние дожди. Миновало Рождество; в Храм прибыли офицеры из других дружин, и начался Великий Сбор.

Вначале де Ридфор с облегчением думал, что Раннульф вообще не явится на Сбор. Но когда трапезная уже наполнилась офицерами и в высоком полумраке стоял неумолчный гул голосов и топанья ног — точь-в-точь в конюшне, — он увидел, что на левом фланге первой шеренги как ни в чём не бывало стоит черноволосый норманн.

Де Ридфор мгновение в упор смотрел на него, добиваясь ответного взгляда, но Раннульф, как всегда, смотрел себе под ноги.

Сбор призвали к порядку, произнесли молитву и объявили начало выборов. С самого начала было ясно, что реальные шансы на успех только у двоих — де Ридфора и Жильбера Эрайя. Всё это время Раннульф стоял, опустив глаза и сложив руки на рукояти меча — и молчал.

Началось голосование — голосовали согласно званию, первыми старшие офицеры. Один за другим они произносили имя де Ридфора, и маршал уже чувствовал себя почти магистром Храма. Хотя он трудился для этого многие годы и сделал всё, чтобы наверняка обеспечить себе успех, — сейчас, когда мечта сбывалась, у него сладко кружилась голова от приятного удивления, как если бы удача пришла к нему совсем нежданно.

Наступила очередь Раннульфа. Норманн поднял голову и на сей раз прямо взглянул на де Ридфора — лицо его почернело от злобы.

— Нет сомнения, де Ридфор, что ты выиграешь эти выборы, — сказал он. — Но я буду голосовать за Жильбера Эрайя, и не потому, что он мне нравится, не потому, что лучше его магистра не найти, — я лучше его. Но выбор между ним и тобой, а я скорее проголосую за паршивую дворняжку, чем за тебя, де Ридфор.

Он опустил глаза и больше не сказал ничего. Де Ридфору стало жарко, словно его сунули в горн. Он знал, что все смотрят на него; он чувствовал себя так, словно его прилюдно высекли плетьми. И он даже не мог нанести ответный удар. Стычка с Раннульфом была бы сейчас слишком рискованна. Ему пришлось промолчать и ждать, пока не выскажутся оставшиеся офицеры, — так он оказался унижен в миг своего торжества.