Иерусалим
Шрифт:
— Да, вот и весна скоро, — думала Карин, чувствуя себя еще более усталой; ей казалось, что она не сможет пережить еще и это лето.
Она думала о том, сколько забот ей теперь предстоит: посев и косьба сена, выпечка хлебов, стирка, а еще надо ткать и шить одежду; нет, она не справится со всем этим.
— Лучше бы мне умереть, — тихо произнесла она. — Мне кажется, я живу теперь только для того, чтобы помешать ему напиться до смерти.
Вдруг она подняла голову, ей показалось, что кто-то ее окликнул. Перед ней стоял Хальвор Хальворсон,
Карин не знала, когда он подошел, было похоже, что он уже давно стоит здесь.
— Я так и думал, что найду тебя здесь, — сказал Хальвор.
— Почему?
— Да, я вспомнил, что прежде ты, улучив минутку, всегда прибегала сюда погоревать о чем-нибудь.
— Ах, прежде мне не о чем было горевать.
— Если у тебя не было горя, ты придумывала его себе.
Карин взглянула на Хальвора. Он, наверное, думает, что она сглупила, не выйдя замуж за него, такого гордого и красивого. «Теперь я ему попалась, — подумала она, — и он может насмехаться надо мной сколько хочет».
— Я был в доме и говорил с Элиасом, — сказал Хальвор. — Собственно говоря, я и хотел поговорить только с ним.
Карин не отвечала, она сидела неподвижно, выпрямившись, с опущенными глазами и сложенными руками, и ждала насмешек и издевательств Хальвора.
— Я сказал ему, — продолжал Хальвор, — что до некоторой степени считаю себя виноватым в случившемся с ним несчастии, так как это произошло у меня в доме. — Хальвор помолчал, ожидая какого-нибудь знака согласия или отрицания, но Карин не двигалась. — Поэтому я спросил его, — продолжал Хальвор, — не хочет ли он поехать погостить ко мне. Для него это будет развлечением, и у меня он будет видеть больше народу, чем здесь.
Карин подняла глаза, но продолжала сидеть неподвижно.
— Мы договорились с ним, — сказал Хальвор, — что ты завтра привезешь его ко мне. Я знаю, он согласился, думая, что у меня он сможет достать водки, но ты сама понимаешь, Карин, что об этом не может быть и речи, он не получит ни капли, можешь быть спокойна. Так вот, завтра он переедет. Я отведу ему комнату за лавкой, и я обещал ему, что дверь в лавку всегда будет открыта, чтобы он мог видеть приходящих людей.
При первых словах Хальвора Карин решила, что он придумал это, чтобы посмеяться над ней, но, мало-помалу, поняла, что он говорит совершенно серьезно.
Карин всегда держалась мнения, что Хальвор сватался за нее потому, что она была богата и происходила из хорошего рода. Ей и в голову не приходило, что он может любить ее; она прекрасно знала, что непохожа на девушек, которые нравятся мужчинам, и сама она не была влюблена ни в Хальвора, ни в Элиаса.
Но когда Хальвор пришел теперь, чтобы помочь ей нести ее груз, Карин была поражена таким неслыханно великодушным поступком. Значит, Хальвор любит ее, он должен ее любить, если в такую минуту предлагает ей свою помощь.
Сердце Карин быстро и тревожно забилось. Она никогда еще не испытывала ничего подобного. Что же это? Неужели
А Хальвор продолжал развивать свой план — он боялся ее отказа.
— Элиаса ведь тоже жалко, — сказал он, — ему нужна какая-нибудь перемена. А со мной он не будет так требователен, как с тобой. Совсем другое дело, когда в доме есть мужчина, которого он боится.
Карин не знала, как ей быть; ей казалось, что малейшее ее слово или движение выдаст Хальвору ее чувства. Но ведь что-то надо было ответить!
Хальвор молчал и смотрел на нее.
Карин как бы против воли поднялась, подошла к Хальвору и нежно погладила его по руке.
— Благослови тебя Бог, Хальвор! — сказала она прерывающимся голосом. — Благослови тебя Бог!
Как ни была она осторожна, Хальвор, вероятно, заметил что-нибудь, потому что он быстро схватил ее за руки и привлек к себе.
— Нет, нет! — испуганно вскрикнула она, вырвалась и убежала.
Элиас переехал к Хальвору и все лето пролежал в комнате за лавкой. Он не доставил своему хозяину много хлопот, так как умер этой же осенью.
Вскоре после этого матушка Стина сказала Хальвору:
— Обещай мне одну вещь.
Хальвор вздрогнул и поглядел на нее.
— Обещай мне терпеливо ждать Карин.
— Конечно, я буду терпеливо ждать ее, — сказал удивленно Хальвор.
— Да, это того стоит, если бы даже тебе пришлось ждать ее целых семь лет.
Но Хальвору было не так-то легко исполнить свое обещание; уже через две недели после похорон Элиаса начали поговаривать, что тот-то и тот-то сватается за нее.
Однажды в воскресенье Хальвор сидел на крылечке и смотрел на проезжающих. Ему показалось, что в сторону Ингмарсгорда едет много нарядных экипажей. В одном ехал управляющий бергсоновскими лесопильнями, потом проехал сын владельца постоялого двора в Кармсунде и, наконец, Бергер Свен Персон из соседней деревни. Это был один из самых богатых крестьян во всем Вестердалерне, человек умный и всеми уважаемый. Уже немолодой, он был два раза женат и снова овдовел.
Хальвор не мог больше сидеть спокойно, видя, что проехал Бергер Свен Персон. Он пошел вдоль улицы, перешел мост и очутился на той стороне реки, где находился Ингмарсгорд.
— Интересно знать, куда поехали все эти коляски? — сказал он.
Он шел по их следам и раздражался все больше и больше.
— Я знаю, что это глупо, — сказал он, когда ему припомнился совет матушки Стины. — Я только подойду к дверям и погляжу, что там делается.
Бергер Свен Персон и несколько других гостей сидели в столовой Ингмарсгорда и пили кофе. Ингмар Ингмарсон, продолжавший жить в школе, в это воскресенье был дома. Он сидел с мужчинами за столом, заменяя хозяина, так как Карин не было в комнате; она извинилась, объяснив свое отсутствие хлопотами по кухне, так как служанки ушли в миссию слушать проповедь учителя.