If you're going through hell keep going
Шрифт:
Острая боль пронзает руку от шеи и до локтя, и я вскрикиваю, правда, больше от неожиданности и обиды.
— Это не может быть реальным! — доносится до меня голос Лидии.
— Ага, ты им это скажи! — отвечает Стайлз.
Из-за этих секунд, что я теряю попадая под волну болевого шока, Кира оказывается под одновременным натиском двух катан, в итоге чего её собственная отлетает в сторону. Девушка растеряно смотрит на меня, а я на неё.
Одной мне в любом случае не справиться. Но и сдаваться я не
Вдруг Они замирают. Они не убирают катаны и не меняют позиций, но всё-таки перестают атаковать.
Я поворачиваюсь и вижу, что Стилински поднимает с заснеженной земли катану Киры и приставляет её концом лезвия к животу. Его руки дрожат, однако, в глазах отчётливо видна уверенность.
— Нет, Стайлз, нет!! — я протягиваю к нему руку, хоть и знаю, что никто не возьмёт её сейчас.
— А что, если это действительно спасёт Скотта и остальных, Брук? Что, если это спасёт всех? — голос Стайлза дрожит на последнем слове.
— А что, если это ещё один трюк? — Лидия встаёт на мою сторону, я вижу, как она нервно прикусывает губу.
— Больше никаких трюков, — скрипучий голос ногицунэ ударяет в голову.
Никаких трюков … Умереть и спасти других, или струсить и проиграть.
— Покончи с этим, Брук, — снова произносит тёмный лис. — Позволь единственному человеку, которого ты смогла полюбить, пасть на свой собственный меч. Сделай ради него то, что он не может сделать сам … Будь его кайсяку!
Мои колени дрожат в такт рукам Стайлза, что всё ещё продолжают сжимать рукоять катаны.
Я знаю, что он может сделать это, и знаю, что я ему это сделать не дам.
Я вижу, как Стилински на секунду прикрывает глаза, словно это последний момент перед тем, как он действительно убьёт себя. Я чувствую, как гнев, переполняющий меня буквально мгновение назад, исчезает, и на его место приходит пустота. Не сосущая, не заставляющая людей плакать, а та, которая возникает тогда, когда с привычного места что-то убирают.
Вот была книга на полке, а сейчас за место неё пустота.
Вот был человек, а теперь его нет.
Однако, вдруг, Стайлз меняется в лице. Он прищуривается, а затем оборачивается через своё плечо, словно что-то увидел. Катана падает из его рук точно на землю.
— Это иллюзия, — шепчет он, а затем поднимает взгляд на меня. — Иллюзия! Всё выглядит и ощущается по—настоящему, как в тот раз, когда мы были в больнице, Брук! Помнишь, как реально всё было тогда — боль, запах, свет, сейчас тоже самое!
— У вас всё равно нет других ходов! — голос ногицунэ становится громче, кажется, тёмный лис злится.
А затем я слышу рычание.
Это не оборотень, я уверена. Я знаю этот звук — он словно поднимается откуда-то с утроба животного.
Это рейко.
Я перевожу взгляд туда, куда недавно смотрел Стайлз и вижу лиса.
Дитон говорил, что мы всё ещё связаны с ним, именно поэтому мои глаза зелёные, а не золотые или голубые, как у других оборотней.
Из бардо нет простого выхода. В тот раз рейко пожертвовал собой для того, чтобы спасти меня и Стайлза, и, кажется, как я и думала, он не на стороне ногицунэ. Он просто пленник бардо.
Рейко привстаёт на задние лапы на несколько секунд, а затем в прыжке набрасывается на ногицунэ, опрокидывая его на спину.
Я хватаю Киру за кисть и тяну за собой. Стайлз и Лидия идут следом. Я вспоминаю, какого это было раньше — Стилински прав, было больно, но в итоге оказалось, что и нет никаких кандалов и капканов. Нужно попробовать.
Пока рейко прижимает ногицунэ к земле, мы проходим мимо Они, которые взмахивают своими мечами и режут наши руки и ноги.
Слишком реально, чтобы быть неправдой. Но я верю Стайлзу и иду дальше, стиснув зубы. Я слышу, как Кира издаёт приглушённый стон, слышу, как тяжело за спиной дышит Стайлз, слышу, как стучат каблуки Лидии по замёрзшей земле — и все эти звуки придают мне силы.
Скотт оставил свою стаю на меня, и я его не подведу.
Когда мы доходим до ногицунэ, рейко отступает, я хватаю тёмного лиса за куртку и со всей волчьей силой кидаю его вперёд так, что он скользит по полу до тех пор, пока не врезается головой в дверь, открывая её нараспашку.
За ней нет сада, лишь привычный школьный коридор.
Когда все минуют дверной проём, я опускаю глаза вниз и осматриваю себя — как и говорил Стайлз, всё было иллюзией. На мне нет ни одного пореза, как и на Кире, Стайлзе и Лидии.
Я облегчённо выдыхаю.
— Мы в поря…
Я не успеваю договорить, потому что кто-то с невероятной силой впечатывает меня лицом в школьные ящики. Кровь тут же заливает мои ноздри, я ощущаю металлический вкус на губах и боль в переносице. Слышу, как что-то падает на пол рядом со мной с глухим стуком и поворачиваю голову — Кира охает, хватаясь за голову.
Я привстаю на коленях, упираясь ладонями в пол и сплевываю — на белом кафеле тут же остаётся мокрое кровавое пятно.
Стайлз и Лидия, держась друг за друга, пятятся назад — перед ними стоит ногицунэ, настоящий, с лицом Стилински.
— Это была моя игра! Думаете, сможете побить меня в моей же игре? — ногицунэ кричит, содрогаясь в гневной агонии. — Думаете, у вас остались хоть какие-то ходы? Вы можете убить Они, но меня? Меня? Мне тысяча лет, ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УБИТЬ МЕНЯ!!
— Но мы можем тебя изменить. Ты забыл о свитке Сюгэндо … — шепчет Лидия.