Иглы мглы

Широков Виктор Александрович

Отчего, я никак не пойму,я живу на проспекте Му-Му.Странноват я, друзья, мумуват.Вот такой нестоличный формат.По ночам я жену обнимуи шепчу ей: му-му да му-му.Весноваться готов, зимовать,чтобы только одно повторять.Что явилось ко мне наобум.Уж такой записной тугодум.И, наверное, слава уму,я помру на проспекте Му-Му.31.01.

ГРЕЦИЯ

Сердце под вечер желает прохлады.Горы качают луны ореол.Греция — это жара и цикады,это цитаты античной укол.Веки смыкаются… Пройдены вехи.Быстро хмелею, гуляка плохой.Греция — это не только орехи,хоть мне на них доставалось с лихвой.Жизнь не жалела и вволю шпыняла,била, как мячик, навскидку, с носка.Греция — это не зыбь у причала,не по смоковнице юной тоска.В дни испытаний, в минуту провала,в яме зловонной,

почти что на дне,Греция, ты меня чудом спасала;даром, что горе топил я в вине.Все твои сказки и славные мифы,что рассказал обстоятельно Кун,вдруг поднимали на крепкие рифы,что вырастали из теплых лагун.Приободряя, вселяя отвагу,сам Аполлон вдруг и вдунет огня,а Эскулап брызнет капельку блага,Зевс по головке погладит меня.Милая сердцу картина покоя,мне заблуждаться и дальше позволь:небо лишь в Греции столь голубое,море лишь в Греции чистое столь.То-то меня запредельное манит,снова в мечтах повторяю вояж;в сказку хочу, пусть завертит, обманет,и не боюсь оскользнуться в мираж.28.04.

МОЛЬБА

Смотрю я на покосы,гляжу с восторгом вдаль,кругом летают осы,и им меня не жаль.Они, видать, не сыты;гармонию храня,они хотят осыпатьдождями жал меня.Проклятые вопросы,опять ни дать, ни взять;кругом летают осы;ну, как же их прогнать.Вот надо же, на склонелет, а печаль остра;быть может, их отгонитвонючий дым костра?Быть может, мне поможетсверхновый репеллент,и ос тревога сгложет,как яд, в один момент?А может, пригодитсяи тут дезодорант;и станет бедный рыцарьбогаче во сто крат?Забавные вопросы,ведь как их ни гони,они опять как осыпереполняют дни.Но только ночь наступит,и осы — на покой;толку я время в ступемозолистой рукой.Когда, когда, когда жеопустится закат,и ночь, как дочка в сажевновь вызвездит халат?Чтоб я, такой небритый,страстями утомленна перепадах быта,вкусил недолгий сон.Где снова те же осы,где жалят под ребропроклятые вопросы,что зло и что добро.Они, видать, не сыты;гармонию храня,они хотят осыпатьдождями жал меня.Устав махать и гнуться,гоняя эту звень,как хорошо проснутьсяи выйти в новый день.Где снова мухи, осы,гудящие шмели;крылатые вопросывертящейся земли.И, слава Богу, чтобыне прерывался звонни с помощью хворобы,ни — хуже — похорон.Что ж, осы, налетайтестремглав на грудь мою;и жальте, и кусайте;я сам о том молю.27.07.

* * *

Сгорает дерево в огне.Готовится шашлык.Ах, до чего привольно мне,я к этому привык.Со мной жена и рядом дочь.В углу цветет сирень.И вовсе не пугает ночь,ведь завтра новый день.Свершились детские мечты.Вьют музы хоровод.В кувшине на столе цветыалеют круглый год.О, как бы я одно хотел,чтобы за гранью лет,когда постигнет свой уделобугленный скелет,когда найду последний дом,откуда сбечь нельзя,меня бы вспомнили добромдочь и мои друзья.28.07.

ВЕТРЕННЫЕ СТРОКИ

А. Э. Хаусману

Дает природа лишку.Не угасает лето.Листает ветер книжкуанглийского поэта.Его за четверть векатак и не перевел я,простого человекав геройском ореоле.От водки пухнет ливер,полшага до могилы,выращиваю клевернад нею, что есть силы.А ветер эту книжкупо-прежнему листает,как будто бы коврижкумедовую кусает.И я за ним по следуспешу — листать страницы,на той сыскать победу,а здесь — остановиться.И все же сердце радо,ведь, солнцем залитая,дается, как награда,погода золотая.Ни дождика, ни хмури,лишь на висках седины;да при такой лазуривскрываются глубины.И рифм бездымный порохвдруг вспыхивает рьяно,с самим собою в спорахне нахожу изъяна.Что складно — то и ладно.Два-три броска лопаты.Вот ландыш непарадныйвстал из груди собрата.Боярышник, ракитникзаждались, где же птицы…А я застрял, как путник,на 107 странице.Цветочные сугробыс усильем разгребаю,стихи высокой пробышутя перелагаю.Порою мне бываетто

весело, то грустно.А как еще влияетна мальчиков искусство?К чему плодить вопросы?Да ведь судьба такая.Кругом летают осыи бабочки мелькают.И я своим умишкомна перепадах летанектар сбираю с книжкианглийского поэта.Ведь он давно заждалсялюбви и уваженья;хоть с миром попрощался,но ждет переложеньястихов на вкусный русскийязык; а я, каналья,им, вроде, без нагрузкивладею досконально.Недаром четверть векаискал я в чистом полепростого человекав геройском ореоле.28.07.

* * *

Однообразен стук секунд…зачем, томительно виня,они безжалостно секуткоротким кнутиком меня?Зачем, натягивая луки продолжая произвол,они стремятся каждый звуквогнать больнее, чем укол?Привязан к плахе временной,я, как святейший Себастьян,пробит очередной стрелой,но есть в терзаниях изъян:кем был запущен механизм,сплетенье тросиков и жил,чтобы, проснувшись, организмв согласии с распятьем жил?17.08

* * *

Все шире в низинах прокосы.Лесок на просвет все прозрачней.Все глуше осенние осысверлят складень сладости дачной.Погасли последние углив шашлычнице пепельно-ржавой.Трава седоватые буклис утра отмывает протравой.Сосед замечает: "Прелестно.На лужицах тонкие льдинки.И кто победит, неизвестно,здесь в очередном поединкевремен високосного года.Пора уходить в домоседы.Зато, безусловно, погодаявляет условность победы".17.08

* * *

Я альманах прочитал, где по белому черным;водонепроницаемым стал и огнеупорным,стал безразмернорезиноподобнотягучим,глухонемым растворимолетучим созвучьем,жестов сплетеньем и взглядов косых переплеском,странноокруглым и к прежним обрезкам довеском;в зеркало глянул: остался ль пытливоупорным,и обнаружил, что там не по белому чернымфразы спрессованы, куце, темно, неумело,наоборот прочитал я: по черному белым.Жизнь моя долгая, беленький наоборотыш,черные дни пробежали, уже не воротишь;что ж я, как бусы, нанизывал белые буквы,переводя Харта Крейна, подумав про Бруклин,вызубрил "Бруклинский мост" поперек, да и вдоль я;вот она — нега поэта, читателя доля,выигрыш в странноприимной ночной лотерее,где все доступно охальнику и ротозею,где каждый миг драгоценным рассыплется прахом,где прошлым дням помахал я чужим альманахом.18.08.

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

Жалуясь, чуть ли не плача,выронив песенный звук,коршуны кружат над дачей,чертят бессмысленный круг.Тут же подумалось, кстати,небо недаром светломать обучает дитятю,ставит его на крыло.Крупная хищная птицас клювом, подобным копью,нежностью просто сочится,плещет заботу свою.Слушая песню свободы,вдруг понимаешь яснейгрубую правду природы,строгую жизнь вне людей.Тягостней будет и горше,если душа не споет,если не выполнит коршунпредназначенье свое.25.08

* * *

Не могу унять сердцебиенье.Заклинаю сердце: светом брызнь!Умираю каждое мгновенье,все короче будущая жизнь.Что с того, что прошлая — длиннее!Мне уже, конечно, не успетьвырастить дубовую аллеюи на Марсе марсианам спеть.Дай-то Бог издать 3 тома прозы,однотомник избранных стихов;если на бумагу целлюлозыхватит, я на большее готов.Я готов прожить годков 140,не болея, киберчеловек,ежедневно схватываясь в спорах,никогда не посещать аптек.Жизнь моя, шальная вспышка света,сзади мрак и темень впереди,то ль планета, то ли же комета,финишная лента на груди.09.09.

* * *

Утром выедешь рано, и это — развратдосыпать на сиденье с несвежей салфеткой,а когда ты поедешь под вечер назад,остановки стреляют пружинною веткой.Норовят (ненароком?) стегнуть по глазамоголенной, как провод, изогнутой вицей,между тем, несмотря на такой тарарам,молодая соседка зачиталась Улицкой.А глаза у нее, что в крутом кипяткезакружилась случайно упавшая льдинка,как бы близко не сел, все равно вдалекеты, милок, и не надо гундеть без запинки.Перестукивать будет на стыках состав,сообщая забытою азбукой Морзе,что сегодня сумел ты, от века отстав,раствориться в житейской серебряной прозе.Что ж, сегодня поездка смогла отпустить,и не надо ее подъелдыкивать всуе;только сердце, как голубь, клюет из горстии, не зная о чем, беспрестанно воркует.17.09.