Игорь Святославич

Поротников Виктор Петрович

Половцы глядели на это с возмущенным негодованием. По их обычаю мертвеца нужно опустить в яму, положив вместе с ним все необходимое для потусторонней жизни. Степняки верили, что смерть — это всего лишь переход в страну предков, умерших ранее, где расстилаются бескрайние степи и гуляет над просторами вольный ветер. Там также кочуют курени и орды, возглавляемые беками и ханами. Там нет врагов и царит вечный мир.

Так объяснил Игорю брат Кончака, Елтук.

— Вы сжигаете своих мертвецов и не ведаете, что

вместе с телом сгорает и душа человека, — возмущался он. — Так нельзя! Если душа погибнет, человек не сможет попасть к праотцам. Став бесплотным духом, такой мертвец будет вечно скитаться среди живых, насылая на них безумие и болезни.

Игорь хотел было порассуждать с ханом о душе, исходя из христианского вероучения, но в этот момент перед ним предстал Ярослав в окружении своих бояр, которые не скрывали неприязни к черниговскому князю за его трусливое бегство.

Ярослав, видимо, не хотел идти сам, бояре держали его за руки и подталкивали в спину.

— Вот твой недостойный брат, княже, — пробасил один из бояр, обращаясь к Игорю. — Суди его своим судом. И будь что будет.

— Что значит — суди своим судом? — меняясь в лице, воскликнул Ярослав. — Чего вы удумали? Я ведь князь ваш, бояре!

— Нам такой князь не нужен, — отвечали бояре, толпясь позади Ярослава. — В сече тебя не видать, зато на пиру ты первый. В шею тебя гнать из Чернигова!

— Угомонитесь, бояре! — резко повысил голос Игорь. — Растерялся Ярослав, с кем не бывает? Зато впредь брат мой на это ума себе купит. Не хочу я раздоров перед лицом врагов наших.

Бояре поворчали и разошлись.

Ярослав схватил Игоря за руку:

— Благодарю, брат! Вовек не забуду твоего великодушия!

К ним подошел Вышеслав.

— Ступайте поглядите, как Кончак поступает с трусами, — мрачно сказал он.

Подле шатра Кончака стояли на коленях связанные половецкие сотники и беки, всего восемь человек. Вокруг толпились воины. Среди них можно было видеть и русичей, пришедших поглядеть на невиданное зрелище.

Кончак что-то гневно выговаривал связанным военачальникам на своем наречии, нервно ударяя плетью по голенищу сапога. Увидев Игоря и Ярослава, хан дал знак палачу, обнаженному по пояс мускулистому детине с бритой головой и кривым мечом в руках.

Палач шагнул к обреченным на смерть и взмахнул ятаганом.

Свистнула в воздухе голубоватая сталь, и склоненная голова крайнего из беков покатилась по земле прямо под ноги Кончаку.

Хан толкнул мертвую голову носком сапога и скрылся в шатре.

Оттуда донеслась протяжная мелодия степных свирелей и нежный женский голос запел грустную половецкую песню.

Бритоголовый палач между тем отсек голову второму несчастному. И опять занес окровавленный меч…

Игорь повернулся и зашагал прочь.

Ночью в Игоревом шатре состоялся военный совет.

Обращаясь

к присутствующим, Игорь спросил:

— Что решать будем, други? Давать ли завтра новую битву?

Кончак с братом, желая смыть сегодняшний позор, изъявили желание сражаться со смолянами, едва встанет солнце. Предводители ковуев молчали, обиженные на то, что воины полоцкого князя оттеснили их к оврагу, в котором немало лошадей поломали себе ноги.

Всеслав и брат его Рогволод высказались за битву.

Игоревы воеводы тоже горели желанием сражаться.

— Где Ярослав? — нахмурился Игорь. — Почто его нет?

Черниговские воеводы подавленно молчали, иные криво усмехались, переглядываясь друг с другом.

— С наложницами брат твой уединился, княже, — ответили Игорю. — Беспокоить Ярослава не велено.

— Ах, вот как! — Игорь стремительно вскочил. — Все же я побеспокою брата своего!

Распустив совет и взяв с собой Вышеслава, Игорь ворвался в шатер черниговского князя.

Стража не посмела его задержать.

Ярослав, развалившийся на ложе с двумя обнаженными рабынями, был смущен, почти испуган, когда перед ним возник Игорь с яростным блеском в глазах.

Двух этих хазаринок привезли в подарок Олегу послы Кончака. Ярослав самовольно взял красивых рабынь себе, став черниговским князем. Игорь по совету матери не стал предъявлять претензий Ярославу, дабы не обострять отношений с киевским князем. К тому же он втайне надеялся, что юная красота хазаринок отвратит Ярослава от греховного влечения к Манефе. Однако Игорь и не предполагал, что Ярослав столь сильно привяжется к этим рабыням и станет возить их за собой в походы.

— Я не помешал тебе, брат? — зловеще произнес Игорь.

Ярослав уселся на ложе, свесив вниз ноги в исподних портах, больше из одежды на нем ничего не было. Обе рабыни испуганно забрались под одеяло.

Светильник, подвешенный к столбу, освещал ту часть шатра, где стояли Игорь с Вышеславом, а край ложа с сидящим Ярославом находился в полумраке.

— Что-нибудь случилось, Игорь? — спросил Ярослав, потирая волосатую грудь. — Уж больно ты грозен.

— Я звал тебя на совет, брат, — сухо промолвил Игорь. — Ты не пришел, хотя не ранен и не болен.

— Я же признал главенство за тобой, Игорь, и доверяю твоим решениям как своим, — сказал Ярослав, стараясь быть спокойным. — Разве тебе этого мало? Ты хочешь, чтобы я сидел на советах и поддакивал тебе?

— А тебе не по душе мое главенство?

— По душе, брат, — я же сам уступил тебе первенство над войском. К чему эти упреки?

— За моими упреками, Ярослав, стоит правда. Я вот думаю, не много ли для тебя чести сидеть на столе черниговском, ведь ты трус и ничтожество!

Ярослав вскочил как ужаленный и замахнулся на Игоря.