Игра агента X
Шрифт:
— Смотри, сын Божий! — гордо проговорил Кариновски.
Я увидел темный, прилизанный силуэт катера, пришвартованного к причальной стенке. В его длинном, приземистом корпусе было что-то такое, что взволновало меня, разбудив в памяти неясные воспоминания. И вдруг мне совершенно расхотелось иметь что-либо общее с этим катером. Но это чувство было совершенно необъяснимым и настолько абсурдным, что я решил не обращать на него внимания и пошел вслед за моим спутником. По трапу мы вскарабкались на палубу.
Глава 17
На катере никого не было. Мы сбросили акваланги и по
Кариновски открыл ящичек на приборной доске, вытащил оттуда карту и фонарик. На карте была обозначена Венецианская Лагуна — от дамбы до Торселло.
— Мы находимся здесь, — сказал мне Кариновски. — Дамба слева, Сан-Микеле и Мурано справа, материк — строго на север. Мы пойдем по основному фарватеру — вот, он помечен красным, мимо Изоли Тессера, в сторону аэропорта Марко Поло. Но к самой пристани подходить не будем.
— Конечно, — согласился я. — Это слишком просто.
— Слишком опасно, — поправил меня Кариновски. — На подходе к пристани мы повернем на восток, пройдем по основному фарватеру мимо Сан Джиакомо, почти до самого Маццорбо. Видите, Маццорбо обведено кружочком?
— А я подумал, что это мушка нагадила. Что это за карта такая?
— Албанская. Они сняли копию с югославской навигационной карты.
— Как же это Гвеши не смог раздобыть итальянской карты?
— В правительственной типографии они кончились. Сейчас они как раз составляют новую карту Лагуны.
— Лучше всего, конечно, была бы карта английского адмиралтейства.
— Ну, вы же понимаете, не мог же Гвеши отправить такой заказ в Лондон, верно?
— Пожалуй, нет.
— Так или иначе, он меня заверил, что даже ребенок сможет идти по этой карте. Смотрите, крупные острова и фарватеры обозначены вполне ясно. Единственное, что от вас требуется — двигаться в сторону аэропорта, потом у предпоследнего створного знака повернуть направо и идти до Маццорбо, у створного знака № 5 свернуть налево и двигаться по фарватеру до Палюде дель Монте.
Кариновски развел руками, как бы желая показать, насколько все просто. Я, правда, не совсем разделял его оптимизм. Когда-то я ходил под парусом на Лонг-Айленде, но дело было днем, так что я понимал, до какой степени сложно было вести судно по морской карте, по незнакомой акватории, да ещё ночью.
Я взглянул на карту. Все обозначения, в общем-то, были общепринятыми. Фарватеры помечены жирным пунктиром, навигационные знаки — белыми или красными точками. Заболоченные или засоленные участки обозначены маленькими голубыми крестиками; таких мест было довольно много. При невысоком приливе глубина лагуны составляла футов шесть, но в среднем, похоже, не превышала и трех. Мест, где можно было сесть на мель, было предостаточно, и если такое случится сейчас, когда приливная волна начала спадать, то это будет полная катастрофа.
Кариновски стал проявлять признаки беспокойства, но я воспользовался моментом
Мощность — две тысячи? Я замер и вновь перечитал данные. О, Матерь божья, две тысячи лошадиных сил! И вся эта мощь зажата в очаровательном двигателе Роллс-Ройса. Если вы помните, именно такой мотор во время Второй мировой войны ставили на истребитель-бомбардировщик типа «Москито».
— Что за маньяк-самоубийца, — произнес я, стараясь говорить спокойным и ровным голосом, — приготовил для нас эту торпеду?
— Это вы о катере? Его достал Гвеши, разумеется.
— Вот пусть он на нем и ездит.
— Катер, как катер, — резко заметил Кариновски.
— Черта с два, — завопил я. — Это не катер, это настоящий глиссер. Вы знаете, что это такое?
— Я полагаю, вы имеете в виду, что это очень скоростная машина.
— Скоростная, ещё бы. Она настолько скоростная, что погубит нас обоих, и Форстеру больше не придется ломать себе голову, что с нами делать.
Кажется, мои слова заинтересовали Кариновски:
— А какова его максимальная скорость?
— Когда он был помоложе, то мог, наверное, давать 170–180. А сейчас, с учетом его неважного состояния, вряд ли он выжмет больше 130.
— Километров или миль?
— Миль, миль. Присовокупите к этому кромешную тьму, албанскую карту и лагуну глубиной с лужу, где больше отмелей, чем воды.
— Я ничего не смыслю в катерах, — легкомысленно заявил Кариновски. Ну хорошо, а другой выход у нас есть?
Его, конечно же, не было. Совсем. Кариновски был просто не в состоянии преодолеть лагуну вплавь. Искать другой катер у нас времени не было, наземный транспорт исключался полностью. Мы остались один на один с акулообразным монстром, больше похожим на гидросамолет, чем на катер. Мне придется вести его тихо-тихо и надеяться при этом, что я все же сумею с ним справиться: не взорваться, не перевернуться, не посадить его на мель посреди лагуны.
— Ладно, — решился я. — Отдать швартовы!
Кариновский сбросил канат и оттолкнул катер от стенки причала. Я повернул ключ зажигания и включил стартер.
Двигатель взревел и завелся с первой попытки. Двенадцать цилиндров усовершенствованного двигателя «Мерлин» загудели, как снежная лавина в горах, газы из выхлопной трубы затрещали, как ротный пулемет.
— А можно что-нибудь сделать, чтобы он работал чуть потише? прокричал Кариновски. — Мы так весь город, к черту, перебудим.
— Это он пока на холостых оборотах работает, — прокричал я ему в ответ. — Держитесь крепче!