Игра без правил
Шрифт:
— Хватайся за руку!
Блан свесился с камня вниз и потянулся к перепуганному альфарцу. Тот цепко, будто краб клешнями, впился пальцами в предплечье, благодарно кивнул.
Земля под ногами Даргора протяжно и жалобно ухнула, целый громадный пласт скололся, еще мгновение и утонет во мраке бездны. А заодно утащит с собой бледного, как стена, альфарца и Блана, что держит его за руку.
— Прыгай, болван! — выкрикнул в сердцах оборотень. — Прыгай или нам конец!
Земля дрогнула сильнее. Из глубин донесся тяжелый грохот, громадный пласт затрясся, будто не тяжелая
— Не могу! Ты не удержишь, упадем!
С грохотом полетели комья земли из — под ног, там открыла черный рот трещина. Лопнула каменная корка мостовой, вдалеке падали во мрак останки замка. Рушилось все вокруг, камни улетали вниз с тяжелым грохотом, земля непрерывно дрожала, из глубины несся непрерывный гул.
— Прыгай, кому говорю!
Даргор прыгнул. Оттолкнулся что было сил от еще твердой земли, дрожь от камня передалась ногам, в груди сжалось в комок, забухало громко. Мощные толчки погнали кровь в голову, перед глазами заскакали озорные черточки. Альфарец не верил, что сможет запрыгнуть так высоко, никто не смог бы. Он понимал, вскоре полет прервется и тогда земля с силой потянет вниз, туда во тьму, в недра, куда уже обрушился замок, туда, где среди разбитых камней, ждет жена…
Ноги бессильно болтались в воздухе, Даргор уже ощущал, как движение вверх прекращается, а до края, где висит на глыбе оборотень еще далеко. Он не допрыгнет, сорвется в пропасть, а заодно утащит и того, кто хочет его спасти. Нет, этого допустить нельзя! Сейчас он разожмет пальцы и полетит вниз. Такова значит судьба.
Хват альфарца стал мягче, Блан посмотрел ему в глаза, сразу понял, что тот удумал. Сказал сурово:
— Даже и не думай, хорек красноглазый! Вместе вляпались, вместе и выберемся!
С силой оборотень потянул вверх, мышцы под толстой кожей вздулись крупными шарами. Сил в руках хватит и еще одного такого вытянуть, а вот ноги, те могут соскользнуть. Если бы альфарец допрыгнул до края, риску тогда меньше. А так не угадаешь, одно неверное движение и только засвистит!
Даргор радостно вскинул вторую руку вверх, силился дотянуться до края, еще немного и достанет, пальцы уже чувствуют под собой опору. Схватиться пока не удается, но то, что не скребешь бессильно воздух, радует больше, чем, если нашел груду золота на дороге. Он поднял ногу повыше, там сбоку виднеется узкий выступ, не шире двух пальцев, ступней на такой не станешь, а вот оттолкнутся в самый раз.
— Давай! Еще немного! — выкрикнул Блан.
Даргор уперся носком сапога в выступ, толкнул тело вверх, рука, что уже ныла от напряжения, скользнула дальше, за край, пальцы железной хваткой впились в выступ.
— Есть! — воскликнул он радостно, — тяни!
Блан отодвинулся чуть назад, чтоб ноги плотней обхватили валун, теперь замок прочный, точно не свалишься. Дернул сильно, даже кожу на руке ободрал об острые края камней. Альфарец почувствовал силу, оттолкнулся ногой, напряг вторую руку, так что камень под ногтями заскрипел.
Даргор поднялся на ноги, с завистью глянул на могучие мышцы предплечий оборотня, сказал тихо:
— Куда мне браться, ты одной левой вытащил меня как рыбу из реки! Будто я весом с перышко!
— Да что я, ты бы видел моего брата! Он бы поднял тебя одним пальцем, — ответил Блан грустным голосом. — Хватайся за валун. Нужно поскорей убираться, скоро и эта глыба пойдет на дно.
Снизу затряслось, донесся страшный гул, будто подтверждал правоту слов оборотня.
— А как же мы уйдем? Разве нам есть куда?
— Как — как, дверью об косяк, — ответил Блан раздраженно. — Камень герцога — могущественный артефакт, но он очень слаб. Я жду, когда он пробудится к жизни. А пока еле светится, мы должны выживать!
— И как он, еще не загорелся? — спросил альфарец с надеждой.
Блан достал рубин из — за пазухи, посмотрел внимательно на идущий изнтури свет. Сполохи уже яркие, кроваво — красные. Свет бежит густыми пучками, даже пальцы просвечивает насквозь, те становятся смешные розовые, как уши на солнце.
— Уже гораздо лучше, но не то, — ответил Блан недовольно. — Жаль некому горло перерезать, он живо бы заблистал!
— Может…, — произнес Даргор сдавлено.
— Не может! — отрезал Блан. — А за Торивьель твою, кто мстить будет, я?
— Тирувьель, — поправил альфарец, — ее звали Тирувьель. А какие у нее были глаза…
— Какие — какие, краснющие как у вас всех, — перебил Блан. — Ты думай лучше как выжить!
Вокруг серыми стенами поднимались густые облака пыли, за ними не видать ничего, но Блан был уверен: там ничего и нет. Замок, со всеми стенами, башнями, статуями и двором давно обрушился на дно пропасти. Осталась только эта одинокая гора, они сидят на ее верхушке, как диковинные жирные птицы на дрейфующей льдине. Только их айсберг не плывет, а норовит окунуться в черный бездонный океан.
Едкая пыль набивается в нос, режет глаза, противно скрипит на зубах, но не она тревожит. И даже не жуткая дрожь земли под подошвами сапог, не голодная, черная как ночь, пасть бездны. Более всего Блана беспокоил блеск, сияние рубина. С каждой секундой пламя внутри камня становилось ярче, сочней. Но и с каждым мигом все ближе смерть, уже всем нутром чувствуешь холодное дыхание, по спине гурьбой бегут мурашки.
В груди у Блана остро кольнуло, он буркнул с неудовольствием:
— Да разгорайся же ты, волчья сыть.
Со всех сторон наползал двигающийся, но абсолютно плотный туман. Теперь не серый и даже не бурый, а странного грязно — лилового цвета. Марево выглядело то монолитным, как скала, то в нем возникали тени, символы, призрачные лица, что пугали, очаровывали, и тут же исчезали, уступая место иным иллюзиям.
Даргор следил немигающим взглядом за проплывающей мимо женской фигурой. Стройная и высокая она напоминала ему жену.
— Тирувьель? Тирувьель это ты?
Призрак легонько вздрогнул, будто услышал знакомый голос, но поплыл дальше, скрылся за темными сгустками тумана.