Игра без правил
Шрифт:
— Чего смеешься? Знаешь же, что прежде жрецы стояли с храмовниками в строю, и оружием не брезговали. А теперь кроме болтовни нет от них ничего! — ответил Хариэль зло.
— Прежде и храмовник не позволял себе таких речей, — ответил Фарамонд, повел бровью. — Так что вы стоите друг друга, и это смешно. Во что превращается бессмертный альфарскиий народ?
— В то же, во что превратился твой, салранорец, — Хариэль криво улыбнулся. — Когда то земля дрожала в страхе перед могучей некромантией твоих предков, но я не видел ни одного заклинателя смерти уже больше тысячи лет.
— Замолчи! — рыкнул Фарамонд яростно. — Замолчи или я заставлю тебя умолкнуть на веки, тварь!
— Довольно любезностей, мальчики, — сказала Леонор сладким голосом, — поберегите силы для боя.
Фарамонд сплюнул гневно под ноги храмовнику, ругнулся на салранорском и побежал вниз: незачем убивать Хариэля сейчас, еще пригодится, длинноухий болтун, лучше отойти от греха подальше. Он первым добрался до конца туннеля, налег плечом на кованую дверь, по прошлому пребыванию зная, что за ней стоит страж. С той стороны двери зашуршало, звонко пропела сталь. С мечом в руке стражник преградил путь широкоплечему пленнику.
— Это что за…, — произнес храмовник удивленно.
— Привет, — ответил Фарамонд, ухмыльнулся злобно, в глазах блеснула животная ярость.
Он налетел, как ураган, караульный не успел и крикнуть, с размаху влетел головой в нос, подо лбом глухо чавкнуло, кровь тонкими струйками брызнула в стороны. Сзади уже бежал Хариэль, Фарамонд слышал шлепанье мягких сапог по каменным ступеням. Храмовник тяжело упал на пол, руки и ноги задергались, тело билось в конвульсиях. Наверняка кость вошла в мозг, ухмыльнулся Фарамонд.
— Что ты делаешь? — прошипел Хариэль злобно. — Что, демоны тебя дери, ты творишь?!
— О — о! — рассмеялся Фарамонд, — я смотрю, как твой сородич выплясывает джигу. А ведь недурно выходит!
Храмовник перестал дергаться и затих, из — под него на каменный пол набежала целая лужа крови. Впереди послышался топот тяжелых сапог ног, стражники сбегаются на шум.
— Развяжи мне руки, железнорукий, или придется со всеми…., как с этим, — сказал Фарамонд спокойно, но во взгляде по — прежнему читалось яростное безумие.
Хариель замялся, быстро взглянул на залитое темной кровью лицо погибшего, на Фарамонда: широкая грудь того раздувается как кузнечные меха, из ноздрей пашет жаром. Потом снова на мертвеца…, рука медленно потянулась к кинжалу на поясе.
— Только без глупостей, мастер Хариэль — предупредила Леонор мягко, но так чтобы альфарец понял: одно неверное движение и распластается как рыба рядом с погибшим юнцом.
— Он ведь мальчишка, ему жить и жить, — проронил храмовник скупо, но веревки на руках Фарамонда срезал.
— Спасибо, — ответил барон весело. — Пора немного размяться, старичок.
Топот каблуков стал громче, уже чувствовалась дрожь камня под ногами, Фарамонд осмотрелся: тогда, здесь была целая рота стражников, они бросили его в камеру, похожую на каменный мешок, долго истязали, просто так, забавы ради. Каждый хотел оставить шрам на теле последнего салранорца. Сейчас же там где начинались темные залы застенка, лишь гладкий камень, будто не тут живьем выдирали внутренности из обессиленных
Фарамонда до сих пор ночами посещали кошмары, где слышал жуткий скрежет когтей по камню, отрывистое хриплое дыхание, голодный вой, от которого хотелось вжаться в стену. Каждый раз, когда приводили горготов, он думал, что не увидит утра. И каждый раз просыпался с дрожью в измученном теле, могильный холод камня и страх смерти едва не сводили с ума…
Фарамонд замер на мгновенье, привыкая к тусклому желтому освещению факелов и масляных светильников. Спертый воздух неприятно давил на грудь, над головой нависают мрачные своды подземелья. Привычное место для ката и демонопоклонника, ничего особенного, кроме того, что в конце темницы есть потайной ход в жреческие покои. Оттуда верховный со своими телохранителями спускается на проведение кровавых ритуалов, и служение месс.
Он шагнул вперед, его поступь была тверда, походя наступил на руку мертвому храмовнику, под подошвой противно хрустнуло, он не обратил внимания, небрежно толкнул толстую дверь, будто не из толстых дубовых досок сбита, а хлипкая фанерка.
В темном коридоре зазвенела сталь, Фарамонд остановился в дверном проеме, в руках длинный меч, отобранный у погибшего храмовника. Тусклый свет блестит на клинке, обретает новую жизнь, Фарамонд ухмыльнулся, с ревом замахнулся мечом, в теле вновь играет Сила, ярость, звериная жажда убивать, сечь, крушить. Его бы воля: стер бы с лица земли проклятое место! Как же ненавидел катов, истязавших его долгими месяцами!
Храмовники колонной вбежали в узкий коридор и оцепенели: Фарамонд видел по их лицам, что остолбенели не от блеска Силы в его глазах, не от вида вздувшихся буграми мышц или остроты клинка, все это храмовники видели и прежде. Они вздрогнули от неверия, что кто — то решился вторгнуться в темницу храма, дерзнул лезть в пасть зверю, туда, откуда все стремятся сбежать!
Он взглянул в их удивленные глаза лишь на мгновение, а сам уже ревел как зверь, крутился стальным вихрем, рубил и рассекал тела. Клинок входил в незащищенные лица, стыки доспехов, кровь фонтанами брызгала на стены и пол, одежда, все тело потемнело от вражеской крови. Лишь когда догнал и занес меч над головой последнего храмовника, услышал яростный вопль Хариэля за спиной:
— Стой, сволочь! Стой!
Фарамонд взглянул в испуганное, забрызганное кровью лицо молодого стража и понял что сам, такими же глазами смотрел на тех, кто в этих стенах тянул жилы из тела, вырезал со спины ремни.
— Ладно, живи, — сказал Фарамонд мрачно. — Я утолил свой гнев, но не ищи меня малец, или я доделаю начатое.
— Ты хуже любого демона, салранорец! Будь же проклят твой род!
— Он и так проклят, — бросил Фарамонд на ходу. — Пошли, пока я его не прирезал.
Молодой храмовник поспешно отполз в угол, забился там, как жук в норку. Хариэль посмотрел на него сурово, сказал с обидой в голосе: