Игра без правил
Шрифт:
Ответ не приходил, Фарамонд чувствовал: совесть прогрызает в сердце дыры, как черви в трупе. Казалось, он убил себя, только иного. Того себя, который не сумел убежать из застенков кровавых жрецов, который остался наедине со страхом и смертью. Один, совсем один.
Глава 25. В ад и назад
Иноземье. Хлерогарн. Храм ревущей бездны.
Дверь с треском отлетела в сторону, в проеме возникла широкоплечая фигура, с мечом в руке. Слуга выронил из рук поднос с посудой, фарфор звонко лязгнул
Где — то там ждал верховный, вот кто ответит за смерть девочки, за серые и бесконечные дни в застенке.
Сейчас, не скрывался, шагал уверенно, пускай слышат. Салранорец вернулся! Пришел как хозяин, без дрожи перед мерзкой мощью бездны, кровавой империей, сейчас он сам похож на демона, страшный, весь залитый темной кровью, только глаза горят безумным яростным пламенем.
Он стоял, не похожий на себя, но все равно узнали, смотрели, вытаращив глаза и с отвисшими челюстями, пока кто — то не выкрикнул:
— Он здесь! Салранорец! Скорее зовите стражей!
Слуги проворно разбежались в стороны, как мыши, когда учуют громкий звук. С той стороны зала ворвались высокие плечистые мужчины, с ног до головы закованные в доспехи. Длинные мечи тускло и зловеще блистали в их вороненых стальных перчатках, на груди мерцали мягким магическим светом защитные пентаграммы. Храмовники в полном обмундировании — телохранители верховного.
— Сдавайся, или умрешь, — сказал храбро храмовник с меткой демона на лице. Кривое багровое пятно на коже напоминало Фарамонду уродливый ожог.
Он ничего не ответил, ниже чести считал разговаривать с мертвецами, медленно, как крадущийся лев, шагнул к ним. Стражники проворно рассыпались вдоль стен, перекрыли двери. Двое, наверняка самые отважные, бросились на него спереди, тот с пятном на морде, и другой, его лица не видел, храмовник опустил забрало.
Фарамонд подождал пока подойдут ближе и прыгнул, звонко ударилась сталь о сталь, меч вошел точно в глазницу шлема, сразу выдернул и рубанул наотмашь. Храмовник лишь увидел, как мелькнула серебристая молния перед глазами, в следующий миг уже лежал на полу с разрубленным горлом, хрипел, пытался зажать руками страшную рану, кровь фонтанчиками била из — под пальцев.
Фарамонд захохотал, его пальцы с быстротой молнии метнулись к поясу погибшего, выдернули кинжал. Еще одни стражник возле стены, с грохотом, завалился на пол. Широкое лезвие торчало у него из глазницы.
— Ну что же вы? Ведь я такой же рыцарь храма, как и вы! — выкрикнул он насмешливо. — Сдавайся или умрешь, так ты сказал?
Фарамонд согнулся над умирающим, посмотрел с интересом в его раскосые, стекленеющие сглаза. Лицо бледное, даже багровая отметина демонов стала светлее, ровные белые зубы залиты кровью она сбегает струйками из уголков рта, еще мгновенье и жизнь угаснет.
— Так ты сказал, да? — переспросил Фарамонд, сделав вид, что не замечает, как один из стражей потянулся к кинжалу.
— Справа! — крикнул Хариэль позади, и бросился с оружием через зал.
Храмовники замерли, следили немигающим взглядом, как летит серебристой
Рука Фарамонда взметнулась в самый последний момент, послышался сдвоенный удар металла о металл, победно блеснуло лезвие меча, и кинжал отлетел в сторону, упал на пол, завертелся как подстреленный ястреб.
— Теперь я вам скажу, сдавайтесь или умрете. Все, — произнес Фарамонд зло.
— Я помню тебя, салранорец! — выкрикнул один из стражей. — Помню, как ты сидел в темнице. Скоро ты окажешься там же!
— Зря ты сказал, — ухмыльнулся Фарамонд и прыгнул вперед.
Его прыжок был высок и длинен, но стремителен, как порыв ветра. Подошвы сапог еще не ударились о пол, как тело описало лугу, крутнулось через правое плечо, меч лихо заплясал в воздухе. Храмовники как могли быстро кидались наперерез, их длинные мечи уже доставали Фарамонда, вот — вот дотянутся острием, собьют спесь с зазнавшегося салранорца.
Стальной вихрь метнулся прямо на загородившую дверь толпу, позади уже лежало двое с рассеченными лицами. У одного Фарамонд отобрал меч и теперь орудовал двумя. Осыпал градом ударов, храмовники только успевали защищаться. От смерти спасал крепкий зачарованный доспех, будь у Фарамонда в руках его собственный меч — давно бы лежали порубленные в лужах крови.
Фарамонд чувствовал себя как рыба среди морских волн, он наслаждался боем, в груди радостно бухало, горячая кровь вздувала мышцы, он страшно хохотал, двигался впятеро, а то и быстрее, чем любой из храмовников. Куда им, увальням в тяжелых доспехах! Потому — то Дордаор всегда ходил в тонкой рубашке, или вообще нагой до пояса. В доспехе не полетаешь.
Перевелись храмовники перевелись… Он рубил шеи, рассекал лица, сбивал с ног и вновь отскакивал раньше, чем медлительные стражники успевали вскинуть руку. Были среди них и меченые, но и те не чета даже Хариэлю. Мастер меча с ухмылкой наблюдал за тем, как Фарамонд превращает цвет храмовой стражи в кровавое месиво.
Салранорец не унимался, как только последний храмовник с разрубленным горлом уткнулся лицом в носки его сапог, ринулся вперед, прочь из залитого кровью зала.
Стены храма задрожали от ужаса, как осина на ветру, волна предсмертных криков страшным эхом катилась вперед. Слуги и наложницы разбегались как муравьи, начинали метаться и кричать, сбивать друг друга с ног. Слышались мольбы и рыдания, кто — то из младших жрецов на коленях подполз с горстью драгоценностей и золота в ладонях. Фарамонд с презрением посмотрел в испуганное лицо, плюнул себе под ноги и пошел дальше.
Он чувствовал верховный рядом, напряжение в Силе возрастало, наверняка жрец заготавливал арканы. Что ж, пускай. Колдовство сегодня на его стороне, позади шагает та, чьей воле подчиняется старший аркан, та, кого смертные зовут архонтами. И пускай он не тот салранорец, каким был его отец и дед, но та же кровь течет в его жилах, та же ярость, та же тяга к власти и могуществу!
Наверняка впереди ждут уже не храмовники, наемные убийцы, те не гнушаются и стрелкового оружия, и малых заклятий. Что ж пускай, это его игра, когда с мечом в руках, когда по — мужски, когда звон железа, смерть, кровь, мольбы слабых, предсмертные крики, удары, когда внутри ревет огонь ярости и рвется наружу грохочущий смех…