Игра для иллюзиониста
Шрифт:
Воздушные моряки, конвоирующие меня к дирижаблю, сказали, что кое-кто хочет попрощаться со мной. Выйдя в их сопровождении за ворота тюрьмы, я обнаружил там брата и отца.
– Тир, - произнес Галан, - мы все ошибаемся.
Я ничего не ответил, лишь только неловко улыбался, и смотрел в холодные, отстраненные глаза отца. Он взирал на меня так, как будто впервые видит стоящего перед ним человека. Его глаза были абсолютно лишены той, отческой заботы, которая иногда мелькала в них, когда он пытался вразумить меня, наставить
– Никто из твоих предков не был запятнан преступлением, - произнес отец.
– Никто из них не был магом...
– Остановись отец, - проговорил Галан резко.
– Ты не фран Сторм, ты фокусник, - закончил отец, быстро развернулся и хромая побрел по улице.
– Отец!
– крикнул я и попытался кинуться за ним, но воздушные моряки схватили меня за руки и я бессильно обмяк.
– Он не хотел этого говорить, - произнес брат, обхватил мои плечи и грозно рыкнул на моряков: - Отпустите его, он не убежит.
Моряки послушались. Я стоял и молча глядел себе под ноги, ощущая спиной сочувствующие взгляды конвоиров и боль в правой ноге. Все это было несравнимо с той болью, которая разрывала мое сердце. Отец не был для меня эталоном, но я любил его. Его слова оставили кровоточащую, не заживающую рану. Она трупным ядом расползалась по моему телу. Как он мог? Ведь я его сын! Я понимал всю глубину своего падения, но он мой отец! Он не должен был так говорить! Обида горьким комом встала в горле.
– Ну, все, пора, - произнес один из воздушных моряков.
– Удачи брат, - сказал Галан, крепко обняв меня.
– Удачи брат, - ответил я.
В моей душе как будто захлопнулась невидимая дверь, отсекая прошлое от будущего. В этот момент хляби небесные разродились холодным дождем, еще раз напоминая мне о моем падении.
Я надолго запомню удаляющуюся, сгорбленную спину брата, горькие слова отца, от которых меня до сих пор била дрожь, это пронзительно серое утро, казалось покрывающее своей хмарью не только город, но и души людей, заставляя страдать их от одиночества в переполненном человеческими особями мире.
Пока меня конвоировали к воздушной гавани, я ни разу не поднял взгляд от серого камня, которым были выложены улицы, только войдя на территорию порта, я бросил несколько быстрых взглядов на парящие над землей дирижабли и огромные ангары.
Персонал небесного порта с удивлением смотрел на мою тюремную форму, многие из них беззастенчиво спрашивали конвоирующих меня моряком о том, кто я и за что меня. Я не обращал на них внимания, меня целиком захватывала идея побега. Уже сейчас я пытался проработать детали вспыхнувшего в моем сознании плана. Разнообразные идеи скакали у меня в голове, я сконцентрировался на них и невидяще шлепал по утоптанной дорожке, до тех пора пока мы не остановились возле выстроившихся в ряд дирижаблей.
Один из воздушных моряков произнес:
–
Я очнулся от дум и посмотрел на небольшой маневренный дирижабль. Стандартная, вытянутая к концам сфера, блестела на солнце. Серая потрепанная, кое-где в заплатах обшивка была способна легко выдержать ружейный огонь. Насколько я знал, благодаря амулетам, вшитым в нее, она была защищена от магии, не так хорошо как хотелось бы, но все равно не плохо, сразу пробить ее молодецким заклинанием не удастся. Бросив рассматривать обшивку, я перешел к палубам. Всего их было три, одна из них была оснащены бортовыми пушками. На меня смотрели двадцать закрытых люками отверстий для орудий. Я покачал головой. Мало, хотелось бы больше, в небесах почти все решает артиллерия.
Мои уши уловили постепенно нарастающий ритмичный гул. Это шумели два огромных перпендикулярных земле винта, по одному с каждой стороны дирижабля. Похоже, намечается отлет. Сквозь иллюминаторы можно было рассмотреть мечущихся внутри людей, я принялся внимательно наблюдать за ними, пытаясь понять по смазанным силуэтам, что это были за люди, с которыми мне придётся летать. Увлекшись, я не услышал подошедшего сзади капитана.
– Любуешься?
– спросил он.
– А есть чем?
– ответил я.
– Хм...
– смутился капитан.
– Этот дирижабль, несмотря на свой неказистый вид, еще ого-го! Покажет врагам силу Анхерона.
– Какой-то он маленький, - произнес я, вспомнив виденные мной ранее боевые дирижабли.
– Пятый класс?
По градации воздушного флота, дирижабли пятого класса были самыми маленькими и имели слабое вооружение.
– Не маленький, а компактный.
– Команда наверно аж человек двести?
– Сто семьдесят, но воюют не числом, а умением.
Я решил задать капитану вопрос, который мучал меня уже давно:
– Скажите. Тот молодой офицер, который вербовал моряков в трущобах, кто послал его туда?
– Никто. Дело в том, что он давно пытается заслужить уважение своего отца, и когда полковник Фарр, так зовут папашу этого молодого идиота, обмолвился о том, что на его дирижабле не хватает моряков, Черри, собственно сын полковника, украл у отца деньги и направился вербовать моряков.
– Ну, почему он отправился в трущобы?
– Идиот, - лаконично ответил капитан Дамели. Я нагородил таких предположений, вплоть до рейда по трущобам, а истина оказалась намного прозаичней.
Капитан посмотрел на меня и произнес:
– Хватит разговоров, быстро на борт моряк Тир.
Я хотел поправить Дамели и сказать, что я моряк Сторм, но потом передумал.
Как только мы с усачом по веревочной лестнице проникли во чрево парящего над землей дирижабля "Стремительный", капитан сразу же начал отдавать приказы команде и спустя десять минут мы начали набирать высоту.