Игра или страсть?
Шрифт:
– Интересно, – протянул Брэнд. – Что еще она тебе рассказала?
Глава 21
Марион услышала тихий стук в дверь и поднялась.
– Кто там? – крикнула она. Приглушенный голос ответил:
– Кто еще это может быть в такое время ночи?
Едва Брэнд вошел и запер дверь, Марион сразу поняла, что он переполнен эмоциями.
Сердце подскочило к горлу.
– Что случилось, Брэнд? Что-нибудь с Эндрю?
– С Эндрю все в порядке. – Он придвинулся на шаг,
Иногда Брэнд Гамильтон выглядел вполне милым и галантным, но сейчас лицо его пересекали жесткие линии, а голубые глаза поблескивали холодным стальным блеском. На какое-то мгновение она даже испугалась, но потом взяла себя в руки. Разгневанный Брэнд Гамильтон мог наводить страх на высокопоставленные чины в правительстве и придворных кругах, но она его не боялась.
Марион вздернула подбородок. Твердо глядя ему в глаза, спросила:
– А что насчет нас?
Он приблизил к ней свое лицо.
– С каких это пор такая пылкая мисс страдает от предсвадебных нервов?
Он не дал ей шанса ответить. Его рот накрыл ее губы в поцелуе, рассчитанном на то, чтобы подавить все остатки женского сопротивления. Он прижал ее своим весом к кроватному столбику и обхватил лицо ладонями.
– Теперь расскажи мне о предсвадебных нервах, – сказал он и поцеловал ее снова.
Она бы воспротивилась, если б не чувствовала себя виноватой. Очевидно, ее сбивчивый разговор с Эмили дошел до него. И его гордость оказалась задета.
Когда он поднял голову, она прошептала:
– Брэнд, ты не понимаешь.
– И из-за этого ты нервничаешь? – горячо бросил он и обхватил ее грудь.
Его голос ни на йоту не потерял своей силы.
– Должен ли я доказывать, что ты готова к замужеству? Она покачала головой.
– Тогда почему, черт побери, ты передумала? Я считал, что между нами все решено.
Воздух вырвался из его легких, и он прижался лбом к ее лбу.
– Ты хочешь, чтобы я был счастлив?
– Ты же знаешь, да.
– Тогда я покажу тебе, что для меня лучшее.
Не отводя взгляда, он положил ее на кровать и опустился рядом с ней.
У самых ее губ он прошептал:
– Хотел бы я понять, что происходит в твоей голове. Но поскольку я не могу этого понять, то скажу, что происходит в моей. Я не могу думать ни о чем, кроме тебя. Ты не смятение, ты наваждение. Нет, не отворачивайся. Это больше, чем вожделение. Я хочу строить с тобой будущее, хочу иметь с тобой детей. В сравнении с этим всё остальное – прах. – Он сделал прерывистый вдох. – Теперь скажи мне, что ты этого не хочешь.
– Это несправедливо. Я стараюсь не быть эгоисткой.
– А я пытаюсь не выйти из себя.
Она печально усмехнулась. Он вздохнул. Их губы встретились и слились в поцелуе. Ее уступчивость смягчила его неистовость, но это не отвлекло от цели. Она его
Брэнд начал медленно раздевать Марион, и вскоре на ее теле не осталось ни малейшего участка, который бы не чувствовал нежную ласку его пальцев, прикосновение губ. Он задержался на розовых вершинках грудей, изгибе бедер, легкой выпуклости живота и мягком бугорке, который охранял сердцевину ее женственности.
– Ты так прекрасно сложена, – прошептал он, – так восхитительно женственна. – Слова становились более пылкими, более откровенными. И она стонала и извивалась под его ласками.
– Брэнд, – мягко проговорила она.
Он услышал в ее голосе неуверенность и желание. Эта неуверенность более, чем что-либо, помогла ему справиться с собой. Он осыпал дождем нежнейших поцелуев ее глаза, щеки, губы.
– Я не буду продолжать, если ты не хочешь, сказал он.
Марион не верила своим ушам. Все ее тело томилось от неутоленного желания. Она безумно хочет его. Неужели он не видит?
Она сделала то, что подсказывал ей женский инстинкт: приподняла голову и поцеловала его со всей любовью и страстью, которые таила в глубине. Она почувствовала гулкий стук его сердца на своей груди. Дыхание перехватило.
В нем было все, что она мечтала найти в мужчине. Таких, как он, больше нет и никогда не будет, по крайней мере для нее.
Он услышал, как она пытается сделать вдох, почувствовал ее страсть.
– Марион, – проговорил он в тихом восторге, – Марион.
Смеясь, он соскочил с кровати и сбросил с себя одежду. Его рот вновь завладел ее губами, призывно, требовательно, а когда она ответила на этот призыв, ему показалось, что сердце разорвется.
– Марион, посмотри на меня, – приказал он. Длинные ресницы затрепетали, и затуманенные любовью глаза встретились с его взглядом.
– Больше никаких сомнений и раздумий, – сказал он. Медленно, давая ей время приспособиться к его телу, он вошел в нее. Когда начал двигаться, она выгнулась под ним. Движения стали безудержными, она покрывала поцелуями его руки, шею, плечи. Горячий поток увлек их к краю. Он почувствовал, как ее тело напряглось, услышал ее безумный вскрик восторга и только тогда позволил собственному освобождению захватить его. Марион спрятала голову у него на плече.
– Я люблю тебя, Брэнд, – пробормотала она.
Свернувшись калачиком, она прильнула к нему – глаза закрыты, дыхание щекочет ему подмышку. Брэнд лежал на спине, сцепив руки за головой.
«Я люблю тебя». Его сознание не могло постичь эти слова.
Когда она пошевелилась и вздохнула, он оперся о локоть и стал изучать ее лицо. Во сне она выглядела не старше Эмили, а он чувствовал себя почти таким, как Эндрю. В восемнадцать лет ему казалось, что он знает все, хотя не знал ничего. Теперь же, став старше и мудрее, Брэнд знал, как многому еще ему нужно учиться.