Игра киллера
Шрифт:
– Говори, говори, – сказал Хиро.
– На старого Слаггера вылезло слишком много местных охотников, понятно, что я говорю? – Лавдел посмотрел на тонкое лезвие бритвы возле своих яиц. – Вроде как Вьетнам, где каждая собака стреляла.
– И что из этого?
Японец вдруг проявил какой-то интерес.
– А то, что можно сократить потери, если мы организуемся для этой работы.
– Одна попытка. – Сабитини бормотал себе под нос, закатив глаза, будто слушая доступное одному ему радио. – Федерико, я так и сделаю, un momento [23] ...
23
Un momento –
– С кем ты говоришь, мать твою?
Лавдел, не отводя пистолета от Хиро, с недоумением взглянул на сицилийца.
– Не твое дело!
Сабитини взвел курок и ткнул Лавдела стволом в висок.
– Легче, Бернардо, – ласково сказал Сакамото. – Кажется, наш юный Крейтон говорит дело. Даже в большей степени, чем сам думает.
– То есть? – спросил Лавдел, глядя в миндалевидные непроницаемые глаза Хиро.
– То и есть. – Сакамото повернул голову к Сабитини. – Те шальные пули могли быть не такими уж шальными.
Лавдел секунду соображал.
– Ты считаешь, что какой-то стрелок охотится за нами?
Хиро вместо ответа повернулся к Сабитини и глубоко заглянул в его глаза. Огромный сицилиец моргнул, слегка дернулся, колеса в его голове пришли в движение. Горе и безумие на его лице стали сменяться новым выражением. Тишину нарушил новый удар грома.
– Это возможно, – произнес Бернардо.
И опустил пистолет.
Хиро кивнул и снова повернулся к Лавделу.
– Может быть, инстинкт тебя не подвел.
– Спасибо, парни. – Лавдел глядел на тончайшее лезвие у себя между ног. – Слов нет как я ценю вашу веру в меня.
Хиро улыбнулся:
– В данный момент цель скрывается за спиной закона. Я полагаю, у тебя есть план?
Лавдел сверкнул золотым зубом:
– Если я не ошибаюсь, его скоро отправят. Возможно, в федеральную тюрьму. Здесь и будет приведен в действие мой план. И если ты уберешь свой гребаный нож от моих подвесков, я смогу вам о нем рассказать.
Джо сидел в своей камере, пялясь на уныло-бежевые стены, слушая глухое гудение вентиляторов и думая о том, что сказала Мэйзи. В голове не укладывалось. Беременна. Само это казалось Джо каким-то заклинанием, волшебным, ужасающим и одновременно внушающим благоговение. «Я беременна. Уже почти три месяца». Эти слова эхом гремели в горячечном мозгу Джо и от них было не уйти. Это было на самом деле. Она сказала правду, и Джо это знал. Он ее обрюхатил, и назад дороги нет.
Беременна.
Джо охватил прилив незнакомых чувств, поднявшихся горячей волной из груди. Он представил себе, как держит в неуклюжих руках крошечного новорожденного. Невинное существо с завитками рыжих волос, губы Мэйзи на его лице, как лепестки тюльпана, и карие глаза Джо. Новая жизнь. Впервые Джо прибавлял жизнь, а не отнимал. Создавал, а не
Джо взглянул на потолок и ощутил в животе нервную дрожь.
Вентиляционный люк, как затянутая железной сеткой пасть дракона, тихо шипел. Медикаменты, которыми его накачали в лазарете, уже давно перестали действовать, и Джо ощущал зуд в швах под бинтами, запястье горело в микроволновой печи острой боли, миллионы крошечных огненных муравьев ползали по задней стороне бедра, вспоротой ножом Каджуна. И над левым соском тоже горел огненный узелок – старая рана, полученная много лет назад. Случилось это в конце шестидесятых годов: клиент номер девять. Это был владелец стриптиз-клуба по имени Расти Каллагэн, столп общества и по совместительству – организатор детской порнографии. У него была кличка Тренер, поскольку считалось, что он тренирует детскую баскетбольную команду по воскресеньям в Грант-парке. Однажды утром Джо навестил его в аллее за клубом, и дело кончилось короткой стычкой. Оказалось, что у Тренера с собой был пистолет тридцать восьмого калибра со срезанными пулями, и он успел оцарапать Джо шею, пока тот его не положил. Потом Джо удалил почти все осколки, но один кусок оболочки остался в левой грудной мышце и затянулся соединительной тканью. Сейчас он впервые за долгие годы дал о себе знать.
Джо наклонил голову и медленно расстегнул комбинезон.
Ну конечно, над левым соском приподнималось темное пятнышко, заросшее курчавыми седеющими волосами. Шрам выглядел так, словно его совсем недавно потревожили, рядом с ним были два заживающих шва, и Джо потер его пальцами. Он нащупал твердое круглое зернышко и подумал: они, что ли, пытались извлечь пулю, пока он был под наркозом, приняв это за свежую рану? Да что тут у них, тюрьма или клиника пластической хирургии?
Джо закрыл глаза и попытался отвлечься от боли и нервного напряжения.
И тогда он услышал этот голос:
– Слаггер?
Джо открыл глаза и увидел тень, ползущую по бетонному полу. Она появилась из коридора, рядом с простенком между решеткой камеры и дверью охраны. Длинная и тонкая тень человека, неуверенно приближающаяся к камере, и это должен был быть кто-то очень влиятельный, поскольку внутренние коридоры были недоступны ни для кого, кроме охраны и тюремной обслуги. Тень накрыла край койки и скользнула вверх по стене.
– Слаггер? – Голос был знакомым, с сильным акцентом северо-западного Чикаго. – Слаггер, это ты?
– Кто это?
Джо затенил рукой глаза от единственной лампы дневного света из коридора.
– Это я, Слаггер. Том Эндрюс.
Лицо все равно трудно разглядеть; свет из-за спины человека обрисовал над его плечами и головой нимб, как на дешевой иконе. Молодой адвокат, казалось, нервничал, ерзал, боясь подойти слишком близко к решетке из страха подцепить вшей.
– Как жизнь, советник?
Джо сидел на кровати, потирая саднящую шею, и старался не сломать голову, пытаясь понять, что происходит.