Игра на опережение

Незнанский Фридрих Евсеевич

— А что, санкция прокуратуры уже есть?

— Разве можно без санкции? — закинул ногу на ногу гость. — Мы государственная структура, а не налетчики какие-нибудь.

— Готов спорить, вам хотелось бы иметь такой же камин? Очень вы уж им любуетесь, — понизил голос Колобов, наблюдая за гостем.

— Приятно беседовать с умным человеком, — развел руками Рощин. — Если позволите, еще один неделикатный вопрос: вам сколько было лет, когда у вас появилось все это?.. — Он обвел рукой кабинет.

—

Пятьдесят один год. А что?

— Мне бы желательно пораньше.

— Так поспешите… — поторопил хозяин гостя. — Выкладывайте, что у вас? Что-нибудь свежее о Корец-ком?

Тот ответил не сразу, некоторое время недоуменно смотрел на хозяина.

— А, ну да, все понял… — кивнул Рощин. — Вы тут у себя решили, что бедного солдатика замочили по указанию Корецкого, чтобы посадить в лужу вашего патрона?

— Разве не так?

— Да нет. Все куда проще и в то же время романтичнее. Даже героичнее, я бы сказал. Наши коллеги уже во всем разобрались на месте. И уже дали нам исчерпывающее объяснение случившегося. Завтра это будет во всех газетах. Солдат Капустин взорвал гранатой себя и тех, кто его сопровождал. Возможно, он решил, будто его переправляют в Чечню.

— Что, некому было объяснить покойнику, что это делается для его же пользы? — пробурчал Колобов.

— Вопрос, как вы понимаете, не по адресу, — парировал капитан. — Мое объяснение вас разочаровывает, но такова сермяжная правда. Увы.

— Тогда с чем вы ко мне приехали? — прямо спросил Колобов.

— Возникли некоторые соображения, которые вам наверняка тоже были бы интересны… — Рощин встал. — Теперь я просил бы вас, Федор Андреевич, пересесть в ваше любимое кресло, чтобы мы могли продолжить разговор. И, если возможно, разжечь камин. И выключить телевизор.

— Вы замерзли?

— Нет, конечно… Просто голова лучше работает, когда смотришь на огонь, а не на экран телевизора. В огне я вижу то, что хочу увидеть, по телевизору — что мне показывают.

— Пожалуй… — Хозяин выключил с помощью пульта телевизор, встал и подошел к дровам, сложенным возле каминной решетки. Через несколько минут огонь разгорелся.

— Совсем другое дело, — удовлетворенно заключил Рощин. — Федор Андреевич! В «конторе» говорят, вы там были одним из лучших аналитиков.

— Что еще говорят? — Колобов, расстегнув китель, возился с кочергой. — Погнался за длинным долларом?

— Не без того… — развел руками гость. — Это уже говорил вам мой шеф. А что еще говорить тем, от кого этот самый длинный доллар постоянно убегает?

— Давайте без обиняков. Хотите перейти ко мне в службу безопасности? — обернулся Федор Андреевич к гостю.

— Ну зачем же так прямо… Думаю, я вам буду полезнее, находясь в том же ведомстве и расписываясь в той

же ведомости, где я до сих пор расписывался.

Хотя я был бы не против стать членом вашего закрытого клуба, со всеми вытекающими… Надоело, знаете ли, смотреть в рот нашим надутым индюкам и делать вид, будто восхищаюсь их озарениями.

Последние слова он произнес изменившимся тоном, и Колобов внимательно посмотрел ему в глаза.

— Так. Это понятно. Какой у нас вступительный взнос, знаете?

— Догадываюсь… — С этими словами капитан достал из внутреннего кармана пиджака аудиокассету и выложил ее перед Колобовым.

— Что там?

— Запись недавнего разговора вашего старого друга Агеева с Корецким. На первый случай.

— Вот так, да? Не ожидал. Ай да Агей! Уже научился класть яйца в две корзины.

Но брать кассету пока не спешил.

— Вернее, таскать из двух корзин… — поправил гость.

— Ладно, это я потом послушаю… — кивнул Колобов после паузы. — Как вступительный взнос — вполне. Даже более чем. Сегодня же переговорю с Григорием Ивановичем по поводу вашего взноса и вашего приема… Еще чем порадуете?

— Роскошью общения с вами и нашей совместной мозговой атаки на одну проблему… — пожал плечами Михаил. — В «конторе» утверждают: вы и в этом были большой мастер.

— Это о чем? — нахмурился Колобов.

— Я о той самой утечке информации… Связанной с Бородиным. Все-таки откуда он, будучи законченным чайником, мог узнать, что мы его прослушиваем? А он что-то узнал, если судить по его поведению дома. Еще недавно он вел себя иначе. Много говорил о работе, причем громко…

— Не от нас же, — холодно ответил Колобов. — Скорее из «конторы». Я всего лишь заказчик. А вы исполняете мой заказ. У себя и ищите… Вчера по всем программам показывали, как ищут бомбу в доме, где он живет. И вы там, кстати, тоже не просто мелькнули, а камера буквально на вас остановилась.

— Издержки профессии, — вздохнул Рощин. — Приходится всегда быть в форме, а значит, подтянутым на фоне прочих мужиков, распустивших свои животы. Оператором была девушка, и она невольно мной залюбовалась. Ничего не поделаешь… В следующий раз постараюсь выглядеть не столь фотогенично.

— Ну да, — буркнул Федор Анреевич. — А потом в газете Бородина появится какая-нибудь статья о нехорошем доме, где он проживает: то там меняют батареи отопления в начале лета, то закладывают бомбы… И непременно фотография мужчины в черных очках и с хорошей выправкой… Ладно. Так какие у вас на этот счет соображения?

— Хочу с вашей помощью попытаться найти источник утечки информации, которая стала известна этому журналюге. У вас есть время провести совместную мозговую атаку?