Игра на понижение
Шрифт:
– Он ушел, – поджав губы, подтвердила женщина со сломанной ногой. – Поднялся, взял рюкзак и ушел. Подмигнул мне еще и сказал, что с ним все в порядке.
– Подмигнул? – переспросила бортпроводница. – Он подмигнул? Да у него дырка в голове! Он того гляди помрет, а вы…
– Я видела, как вы его ударили, – кивнула женщина. – Но он действительно встал и ушел. Говорил, правда, неразборчиво, словно с кашей во рту.
– Давно он ушел? – спросил пилот.
– Полчаса. Или чуть больше.
Лихорадочный опрос всех, кто расположился вокруг госпитальной палатки, позволил
– Я иду за ним, – сказал он Алине. – Не знаю, что происходит, и знать больше не хочу. Но так надо.
Где-то на севере снова загрохотало.
5 мая 2074 года.
Универсальное время: 12 часов 45 минут
(16.45 по местному времени).
К югу от «Зеленой линии»
Младший лейтенант Родионов попинал ногой в экзоскелетном бронескафандре распластавшего по песку конечности «Терминатора». В эту машину попали не меньше четырех пулеметных пуль, а потом ее в упор, на всякий случай, расстрелял Бусыгин. Граненый шарик в основании грибообразной сенсорной башенки, содержавший в себе «мозг» робота, попадание девятимиллиметровой пули вскрыло, будто консервную банку. В глубине рваного отверстия виднелись обломки схем, покрытых чем-то вроде слабо светящегося пуха из миллионов тончайших световодов – отличительный элемент гель-квантового компьютера. «Терминаторы», по слухам, обладают элементами искусственного интеллекта… Интересно, позволяли ли эти «элементы» уничтоженному роботу осознавать, что он смертен? Что он вообще живет?
…Экстраполятор, предполагая атаку с левого фланга, был бы практически прав. Неточность выданных им результатов заключалась в недостатке исходных данных. До того, как беспилотник не вынырнул из дымного облака над разгромленной колонной, никто не мог предположить, что за барханом скрывался не один юнит роботов, а два. И когда экстраполятор получил новые данные, смотреть на его прогноз командиру взвода было уже некогда.
– Бусыгин, стой! – закричал он, увидев на картинке беспилотника, как навстречу третьему отделению среди воронок и пылающих обломков машин, подобно металлическим тараканам, скользят «Терминаторы». – Третье отделение, противник спереди, занять оборону!
Со стороны такыра длинными очередями ударили автоматы. Не успел младший лейтенант выделить группу врагов, насевшую на Бусыгина, как первоочередную цель для поражения минами «Лилии», очередные тараканоподобные силуэты начали возникать над гребнем бархана примерно там, где и предсказывал экстраполятор. Тут все пошло, как задумывалось. Пулеметный и автоматный огонь практически в упор снес первые появившиеся над гребнем бархана механизмы. Один из роботов успел сдать назад и поднял над гребнем ракетную установку на выдвижной штанге, но получил в нее прямое попадание ПТУР кого-то из бронепехотинцев и был разрушен детонацией собственного боезапаса.
Третьему отделению пришлось хуже всех. Роботы обнаружили его практически одновременно
Гулиев, – вспомнил младший лейтенант. – Его фамилия Гулиев… Жалко парня.
Второму – рядовому Морозову такая же крупнокалиберная пуля попала в верхний край кирасы. Придись попадание под углом, близким к нормали, – во взводе был бы второй труп. Но пуля пришла под острым углом. Ее энергии все равно хватило на то, чтобы смять металлические сегменты, превратить в порошок керамический вкладыш и в лохмотья подложку из сверхвысокомолекулярного полиэтилена, но и сама она при этом распалась на фрагменты. Теперь Морозов, освобожденный от верхней части бронескафанда, лежал у подножия бархана, запрокинув к небу бледное, без кровинки лицо, а над ним, держа к руке пакет с физраствором, склонился взводный медик.
– Плечо, предплечье, как минимум три ребра, легкое наверняка пострадало, – сообщил он на немой вопрос Олега. – Возможны внутренние повреждения. Кислород у меня есть. Состояние тяжелое, но, если с эвакуацией не тянуть, жить будет.
Бусыгин стоял на коленях рядом и, открыв забрало, сплевывал кровь из прокушенного языка. Последнего робота он расстрелял в упор, на полной скорости обегая его по кругу. Потерявший при взрыве мины переднюю пару ног робот не успевал развернуть корпус так, чтобы взять человека на прицел крупнокалиберного полуавтомата. Но легкий пулемет на подвеске под сенсорной башенкой разворачивался не в пример быстрее и, прежде чем девятимиллиметровые пули «АК-250» причинили «Терминатору» повреждения, несовместимые с дальнейшим функционированием, успел всадить в своего противника не меньше десятка пуль. Бронескафандр не пробила ни одна, но самочувствие командира сократившегося до двух человек отделения назвать нормальным было бы сложно.
Младший лейтенант напряженно размышлял, что делать дальше. Связь восстановить так и не удалось, общая остановка продолжала оставаться неизвестной. Наступать? Но при ополовиненном третьем отделении и с учетом того, что взводного медика придется оставить тут присматривать за раненым, это выглядело довольно рискованно. Закрепиться? Но это противоречило приказу и задаче батальона. И потом ведь где-то там впереди среди песков сбитый паром, на котором Женька. Да и бронетранспортер вражеский, пока мы расправлялись с роботами, успел смыться.
Раненый открыл глаза.
– Тимур, ты как? – спросил Олег.
– Ничего, – прошептал тот, прежде чем медик наложил ему на лицо кислородную маску. – Нормально. Держусь.
Сзади с шумом подкатила «Лилия».
– Кто командир? – раздался оттуда зычный голос.
Олег обернулся. Говорил человек с оружием и в неполном, без бронежилета, снаряжении мотострелка, казавшемся неуместно легким среди закованных в высокотехнологичные доспехи бронепехотинцев.