Игра на понижение

Луговой Михаил

Неучтенным фактором в этом импровизированном плане выступали люди. Вооруженная группа, ушедшая вперед, после того как один из ее членов застрелил безоружного человека, могла доставить много хлопот, но Олег твердо помнил, что обычная пехота противника, не занимающая укрепленных позиций и вне населенного пункта, не может представлять для бронепехотинцев значимой проблемы. Так его учили, и он решил положиться на это знание.

Бросок к месту, где командир взвода наметил пулеметную позицию, удался без происшествий. По ним даже никто не стрелял, что и понятно: у тех роботов, что находились в районе командной машины, возникли большие проблемы. Хотя первым залпом вывести их из строя и не удалось, на бегу Олег успел заметить еще один внеплановый ракетный пуск. А впереди уже вздымались песчаные фонтаны, подсвеченные изнутри багровыми вспышками. Сержант Сергеев, азартный, как все китайцы, первой положил длинную серию из пяти мин, а потом переключился на более короткие – из трех. Наверное, ему в восьми километрах от места боя это казалось увлекательным:

предугадывать, куда с наибольшей вероятностью попытаются двинуться «Терминаторы», и стрелять так, чтобы через минуту разрывы накрывали именно этот участок. Иногда одна-две мины рвались в воздухе, снижая плотность осколочного поля, зато накрывая большую площадь. Долго эта игра продлиться не могла, но пока роботы еще не вывернулись из-под разрывов, и командир взвода, выскочив вслед за пулеметчиками на пологий песчаный холм и присев на колено за валуном, получил несколько секунд на то, чтобы оглядеться.

Командная машина вяло горела, почему-то слегка зеленоватым пламенем, подсвечивающим снизу клубы густого дыма. Два из трех роботов ближней группы были уничтожены, один, возможно, поврежденный, отполз за ее обломки. Командир второго отделения с одним из бойцов не давали ему высунуться, а вторая пара, покинув укрытия, обходила его справа – тактика, обреченная на успех, но способная занять слишком много времени. Рядом застучали длинные пулеметные очереди. Кучеренко бил прямо в вихрящееся облако поднятого минами песка наугад, на подавление. Младший лейтенант активировал режим наведения единственной остающейся у него ракеты, решив всадить ее в первого замеченного «Терминатора», как вдруг камень совсем рядом с ним рванули пули небольшого калибра, и он, рефлекторно упав во всей своей высокотехнологичной сбруе на песок, сообразил, что стреляют по нему вовсе не роботы, а люди. Та самая группа, которая отошла от командной машины, перед тем как он дал команду на атаку и которую совсем решил не учитывать в раскладе предстоявшего боя, теперь внезапно превратилась в очень важный тактический фактор. Потому что, атаковав пулеметчиков с фланга, была вполне способна сорвать их огонь по «Терминаторам». Конечно, против девятимиллиметрового пулемета, управляемого закованным в броню расчетом, шансов у пяти пехотинцев мало, даже если у них есть гранаты. Но роботам, которые по подсказке экстраполятора вот-вот должны были вырваться из полосы разрывов, хватит и двадцати секунд без огневого воздействия, чтобы сблизиться и расстрелять пулеметчиков и командира взвода. Преподаватели в училище изо дня в день вдалбливали курсантам, что задача офицера, даже на взводном уровне, состоит не в том, чтобы стрелять, а в том, чтобы командовать боем. Но из всякого правила бывают исключения, и сейчас у Олега не оставалось иного выхода, кроме как вступить в бой самому, не допуская вражескую пехоту до пулемета. А там, глядишь, и Марихуаныч подойдет…

Второй пилот несколько долгих секунд ждал смерти, лежа под свалившимся на него шефом разведки, но ничего не происходило. Тогда он решился и осторожно столкнул с себя тело. Сзади раздался последний взрыв, простучала короткая очередь. Там совсем недалеко был враг. Впереди за низкой песчаной грядой, на которой невидимыми в темноте грудами пластика и металла застыли уничтоженные роботы, враг, судя по приглушенному далекому лязгу, был тоже. Кто именно является врагом, Евгений не задумывался. Враг тот, кто хочет тебя убить, а в этой ночной пустыне врагами, по-видимому, являлись вообще все. Он сделал шаг и, споткнувшись, ободрал ладони о кучу мелких камешков. Пошарил рукой в поисках препятствия и нащупал лямку рюкзака. Черт! Да это же тот самый рюкзак!

Под вторую руку попала рифленая рукоять. Пистолет. Его металл был еще теплым, а тяжесть казалась успокаивающей, поэтому пилот ухватился за него, словно утопающий за соломинку. В голову пришло, что сейчас его сквозь темноту держит на мушке какой-нибудь ночной снайпер, но Евгений поспешно отогнал от себя эту мысль, покрепче вцепился в лямку рюкзака и рискнул выпрямиться.

И тотчас плашмя рухнул на песок, потому что все вокруг словно взорвалось. Рядом, а казалось, что прямо вокруг него бушевал огонь, земля дрожала, по ушам больно били хлопки взрывов, но почему-то совсем не заглушали шмелиного гудения крупных осколков. Сколько все это продолжалось, он определить не мог. Одна из вспышек отпечатала на сетчатке непередаваемой четкости изображение – двух «Терминаторов», словно застывших в движении. Один прыгал вперед: обе передние пары конечностей висели в воздухе, шипы антенн за грибообразной башней отбрасывали угольно-черные тени. Другой припал к песку, словно берущая след собака, суставы паучьих ног выше спины, на стволе пулемета под грибом башни застыл пульсирующий венчик пламени. Спустя долю мгновения в следующей вспышке все изменилось. Один робот исчез, второй заваливался набок, словно опрокинутая бурей рыбачья лодка, правые конечности, как весла, взметнулись в воздух, левые, смятые и изломанные, разлетались на куски, в гладком обтекателе зияли круглые черные дыры.

Потом все кончилось. То есть, конечно, не все, впереди еще стреляли, но после ада минных разрывов это казалось таким далеким и нереальным, словно происходило на Луне. Евгений на несколько секунд крепко зажмурился, потом открыл глаза. Понять, где он находится, удалось не сразу, и это было до жути похоже на тренировку по восстановлению пространственной ориентации, какие доводилось проходить всем космонавтам. Едва

подумав об этом, он ощутил, что лежит на песке, неловко подвернув под себя руки. Рукоятка пистолета и твердое ребро контейнера с артефактом сквозь тонкую ткань рюкзака ощутимо впивались под ребра. Потом Евгений увидел фигуру человека. Она лишь на секунду вырисовалась пятном полной черноты на фоне чуть менее черного неба, и отчаянная надежда пилота на то, что все закончилось, погасла. Фигура быстро и целеустремленно передвигалась на полусогнутых ногах, и по всему было видно, что этот человек чувствует себя в боевой обстановке, как рыба в воде. А тонкая линия, словно перечеркивающая фигуру и торчащая вниз и вперед, не могла быть ничем иным, кроме как оружейным стволом. И направлялся человек прямо к нему.

Боевой опыт подсказывал полковнику Уилкинсу, что его положение тяжелое, но не безнадежное. Да, он, по всей видимости, потерял командную машину, а значит, резервным центрам управления придется повозиться, собирая киберсоединения, его волей рассеянные минувшим днем по каракумским барханам. Впрочем, делать они это в любом случае будут без него. А его задача найти рюкзак с артефактом и оторваться от преследования. Пешком до квадрата эвакуации придется добираться весь следующий день… Чертовы русские! Они всегда появляются на сцене не вовремя и с медвежьей грацией ломают самые хитроумные планы. Впрочем, есть шанс, что они понятия не имеют о кутриттере и не будут прочесывать пустыню в его поисках, а значит, есть шанс затаиться. В первых минных разрывах он заметил троих русских, на большой скорости движущихся вперед. Круглые, непропорционально огромные головы с непонятными наростами, сложное нагромождение аппаратуры за спинами, затянутое сглаживающим очертания радио– и теплопоглощающим материалом. Выглядевшие исковерканными из-за креплений прикрытого броневыми пластинами экзоскелета фигуры. Бронепехота – элитные части. Еще у них, кажется, был с собой пулемет.

Что-то словно щелкнуло в голове у полковника – он опознал применяемую противником тактическую схему. Вынос пулеметной позиции вперед под прикрытием минометного огня – прием довольно рисковый и, помимо прочего, означающий, что, во-первых, позади у противника имеются еще какие-то силы, а во-вторых, что его группу русские не то просмотрели, не то просто не обратили на нее внимания. И зря. Окажись под командой Уилкинса не наспех вооруженные операторы, которым планшеты и тачскрины куда привычнее автоматических карабинов, а парни, которые были у него в Африке, он, пожалуй, рискнул бы атаковать бронепехоту накоротке. На сверхкоротких дистанциях бронескафандры не сильно помогут русским, а пятидесятипроцентный шанс на успех в сложившихся условиях – это очень и очень много.

– Шеффилд, Мартинес! – надсаживаясь, чтобы перекрыть грохот разрывов, заорал он. – Прижмите их огнем! Вильямс, Монро! Обходите слева и забросайте гранатами!

Операторы вряд ли имели боевой опыт, зато были приучены понимать и выполнять команды с полуслова, и спустя секунду после приказа по камням, среди которых исчезли русские пулеметчики, ударили длинные очереди. На мгновение полковник пожалел о зряшном расходе ценного человеческого ресурса, каким являлись операторы. Хорошо, если им удастся отвлечь русских хотя бы на пару минут. Но мысль мелькнула и пропала, а он уже быстро отползал прочь на четвереньках под прикрытием песчаного гребня. Сейчас попавшие под минометный огонь «Терминаторы» организуются и пойдут в атаку, и у русских пулеметчиков найдутся занятия поинтереснее выцеливания его скромной персоны.

Ноктоскопы давали узкое поле зрения, к тому же он, видимо, слишком забрал вправо, и когда минометный огонь прекратился, то полковнику не сразу удалось обнаружить место, где роботы прикончили отступавших от вертолета. Больше всего он опасался, что погибших, вместе с их ценным грузом, перемелет минами в кашу, и обрадовался, когда обнаружил темные пятна тел на зеленоватом песке чуть в стороне от изрытой неглубокими воронками зоны поражения. Рюкзака нигде видно не было. Он, холодея, перевернул пинком ноги одно из тел. Точно мертвое, с такой дырой в груди (явная работа полуавтомата «Терминатора») не посимулируешь. Потом оглянулся на два других, лежащих неподалеку. Выстрелы вдали прекратились, над песком повисла тишина пополам с гарью пороха и взрывчатки. Действовать следовало быстро, но тихо. Второе тело, когда он толкнул его ногой, неожиданно застонало. В звенящей тишине звук прозвучал неожиданно громко. Полковник рухнул на колени и торопливо зажал лежащему рот. Осмотрел. Короткого взгляда хватило, чтобы понять: не жилец. Чем именно попали, непонятно, но пуля прошла насквозь, прямо через прикрывающую сердце стальную пластину легкого бронежилета, вывернув ее розочкой и вмяв в тело. Удивительно, как лежащий был еще жив.

– Рюкзак! – прошипел полковник на ухо умирающему. – Где рюкзак с кутриттером?

Джалили открыл глаза. Жизнь уходила из его тела с каждой каплей пропитавшей песок крови. Рук и ног он уже не чувствовал, зато боль в груди тоже отдалилась и казалась принадлежащей кому-то совсем другому. Организм, в последней надежде замедлить угасание, расширил зрачки умирающего до предела, словно в попытке поймать максимум квантов света, и в полной темноте шеф Истихбарат аль-Амма неожиданно опознал наклонившегося над ним полковника и понял его вопрос. Его ускользающее сознание затопила мстительная радость оттого, что предатель так и не получил то, за чем охотился. Полковник почувствовал, как под его ладонью губы лежащего дрогнули. Убрал ладонь с его рта, снял окуляры ноктоскопа и наклонился ниже.