Игра на слух (Пришлые-2)

Сухоросов Михаил

– Ну, и?

– Из любой информации можно извлечь больше, чем на поверхности.

– Выкладывай.

– Выкладываю: с момента твоего появления на обучении и до югранской операции прошло три года. Это стандартный спецкурс для И-группы. Насчет того, что ты его экстерном прошел, ничего не сказано. Стало быть, дополнительную подготовку ты пройти не мог просто физически - времени не было - или прошел ее уже после того, как без вести пропал. К тому же, характер подготовки засекречен.

– А это уже интересно. И совсем бы хорошо было, если б ты мне сказал,

с чего у вашей группы такая во мне заинтересованность. Только без этой туфты насчет научного интереса.

Эрик тяжко вздохнул:

– Ладно, попробую... Дай-ка фляжку, - он отхлебнул, завинтил колпачок.
– Я уже говорил, что мы часть работы за СБ выполняем? Плюс заботы о своей собственной безопасности - и тут я предпочитаю тебя союзником иметь, а не противником. Тем более сейчас.

– А почему «тем более»?

– Видишь ли... Такое ощущение, что на институтские группы кто-то начал охоту, причем чародейскими методами. Группа «Плутон», похоже, полностью выбыла, а перед ней еще две замолчали - на островах, на северо-западе, и на юге.

М-да, весело живем. Есть некая догадка, покоя не дает. Это ж Даэл говорил, что в мире чересчур много Пришлых развелось... Кстати, из того, что он мне говорил, когда вербовал, многое подтвердилось: автоматчики на Свинцовом, проблемы в Диких Землях... А может, все несчастья с институтскими группами - в рамках орденской «охоты на ведьм»?

– Слушай, Эрик, в каких вы с Орденом отношениях?

– В никаких. Стараемся держать дистанцию.

– Правильно, - одобрил я.
– Чародеи - народ опасный. Я, заметь, не исключение. И вот еще что... Магистра бородатого видел? Маленький, черный, на цыгана похож?

– Видел, а что?
– сразу насторожился Эрик. Так-с, все становится интересным...

– Когда, при каких обстоятельствах?

– Когда в Гнездо по твою душу бригаду отправляли. Нагнали кучу молодняка, к Институту не относящегося, кучу орденцев... А что насчет этого Магистра?

Теперь замялся уже я. Такие знания - гарантия того, что Эрику попробуют несчастный случай устроить... А с другой стороны - что я ему, нянька?! Будет болтать - моей вины нет.

– Подробности, подробности, - поторопил меня Эрик тоном, не допускающим возражений. Я отобрал у него фляжку, крепко к ней приложился:

– Ну ладно, сам напросился...

В общем, я в кратких и сильных выражениях поведал ему о разговоре с Даэлом, с которого мои злоключения в этом мире и начались. Эрик даже курить забыл, только челюстью хлопал. А когда я закончил, хватило его только на то, чтоб с усилием выдавить из себя:

– Да, дела... Думаешь, за всей этой музыкой он стоит?

– Ничего я не думаю, - отрезал я.
– И тебе думать не советую.

– Почему?

– В ваших институтских делах я профан. А вот в области дерьма - эксперт. И, скажу тебе, вся эта история воняет. Да еще СБ каким-то боком замешана, ваши внутриинститутские разборки... В общем, не забывай закон джунглей: много будешь знать - не дадут состариться.

– Да, - буркнул он, забирая флягу, - такое запить надо... Гипотезы твои, друг-приятель,

конечно, барахло, но дело к тому, что в Большую Игру ты по уши вляпался. И что у тебя за талант - вечно в какие-то разбираловки высшего порядка влезать?

– Не я влезаю, а меня в них влезают... Но как я понял, ты на меня рассчитываешь как на бесплатного Чародея-эксперта?

– До некоторой степени. Пока рука у тебя заживет, пока чего...

– Не выйдет. Да будет мне позволено дальше своими мелкими делишками заниматься и топать на Запад. Кстати, о руке: какая-нибудь анестезия есть, кроме спирта?

– Что, совсем худо?

Я только молча кивнул, стараясь дышать помельче и пореже. Эрик вздохнул, принялся копаться в сумке и вскоре извлек шприц-тюбик:

– Давай руку.

– Чем ты меня?

– Не надейся, не морфин. На мозги не дает.

Я позволил вколоть этот тюбик себе в руку, посидел немного, чувствуя, как рассасывается боль, потом пробормотал в пространство:

– Так или иначе, надо топать на запад...

– Убьют тебя там.

– Что делать, судьба такой... Да мне и не привыкать, Чародей всегда со смертью в обнимку ходит.

– А что так?

И я рассказал, что так. Наверно, эта анестезия все ж на голову действует - обычно я так говорить не умею, а тут я просто заворожил Эрика: он слушал, как ребенок сказку, а я вещал. Я рассказал и о Монахах, и о лешаках, и о повадках болотной нежити, и о игрецах, красиво и опасно возникающих в залитых луной лесах, и о колдунах из Побережных топей, и о таинственных лесных ведьмах, умеющих распознавать ложь...

Трепался я довольно долго, а Эрик только ушами хлопал. Когда я закончил, он основательно отхлебнул, протянул фляжку мне:

– Да, я здесь год и два, а так ничегошеньки и не понял.

– Не понял он...
– я тоже глотнул.
– Чтоб понять, радость моя, надо не в засадах сидеть, а ходить и смотреть. Хотя я вот уже два года хожу и смотрю, а так ни фига и не понял. Ладно, думай, а я дрыхнуть.

Проснулся я, когда уже окончательно рассвело, и обнаружил, что Ильмира уже встала, но главное было не это, а то, что опять перестала действовать анестезия. К тому же, на улице лилось, как из ведра, и на придачу к новым у меня разнылись старые раны, так что, не успев глаза открыть, я уже находился в настроении скверном и крайне сварливом. Вставать я даже не пытался - злосчастный правый бок при каждом движении взрывался такой лютой болью, что в глазах зеленело и хотелось выть. Вот ведь свезло, провалиться бы!

Я полусидел на топчане, откинувшись на подушки, сосал вино и злился на весь белый свет. Ильмира благоразумно старалась меня не трогать, потом появился Эрик и попробовал завязать со мной разговор, но я только хамил и огрызался - короче, вел себя мерзко и оскорбительно. Прекрасно понимаю, что все это нехорошо, а главное - бессмысленно, но поверьте, когда валяешься в виде столь развратном и поррубанном, сам факт, что окружающие тебя люди целы и здоровы, воспринимается как оскорбление, а оттого, что понимаешь, как глупо себя ведешь, злишься еще больше.