Игра на выживание
Шрифт:
Потом дотащить других, свалившихся на голову.
«Главное – ввязаться в драку, а там поглядим, что из этого выйдет», – вспомнил я незабвенного вождя.
Чуяло мое сердце, что подобной логикой будут руководствоваться очень и очень многие.
Наконец-то я сориентировался по карте.
Мы пришли с востока.
Слева был лиман. Там качался плотик.
Справа – океан.
Я шел по узкой косе, которая должна была закончиться базой. А вдавалась эта холмистая коса как раз в залив.
Наконец я прошел поросшие местным мхом холмики и вступил в лабиринт выветренных
В одном месте холодными глазами глядела куда-то вбок крупная змея с изящной черной короной на угловатой башке, похожей на древнее стенобитное орудие. Ее я обошел стороной. К моменту, когда я окончательно решил, что буду скитаться в этой грандиозной горе ломаного печенья до седых волос, показалась западная сторона лабиринта. Я тут же, вздымая неосторожным движением кучи пыли, взлетел на показавшуюся надежной вершину валуна, похожего на цветочный горшок, и жадно уставился вдаль.
Передо мной как на ладони был виден сложной формы полуостров, на западной стороне которого угадывалась опорная база.
Вот и место «Икс».
Полоса земли, берущая начало от каменного лабиринта, где я сейчас находился, меж океаном и заливом, и уходящая дальше на запад, расширяясь и приобретая довольно странную форму.
Место, прекрасно защищенное самой природой. Но сейчас эти проблемы, в том числе и отличный вид, меня не занимали.
Я видел базу.
Видимая с моего поста черточка – железнодорожное полотно, вернее – его кусок, без начала и конца, рухнувший в этот мир откуда-то из бездны Вселенной, как и мы все; на нем десяток железнодорожных вагонов, в которых находилось все, что хозяева мироздания сочли нужным выделить колонистам. Неожиданным было обрамление опорной базы. Вокруг нее раскинулся самый натуральный лагерь. Армейские палатки – одинарные, тройные, «пятерки», десятиместные и двадцатиместные, – брезентовые коробочки с опорными шестами, колышками и прочими натяжными канатами. Все это, как я знал, хранилось на опорной базе. На две с половиной тысячи рыл.
Я протер глаза, достал было бинокль, затем с остервенением убрал его. Такого попросту не могло быть. Конечно, кое-кого и выкинуло поблизости от базы, в одном-двух днях пути, ну – в пяти. Но их, по теории вероятности, должно было быть не так уж и много. Кроме того – неизбежные потери в пути, задержки, ранения. Народ-то самый обычный, не подготовленный к войне за выживание народ. А палаток тут развернуто – почитай, тысячи на полторы, а то и на две. Кто тут старался и зачем? Выходить все должны были по одному. Ну там, случайно встретились и не поссорились. Максимум – парами, тройками. Это по логике вещей. А дойдя – валиться без задних ног. Ничего не понимаю.
Я навел бинокль. Точно – туда-сюда по лагерю прошлись
Однако пора было и к своим. Стрельбы в палаточном лагере было не слыхать, вагоны – насколько можно рассмотреть – грабителями, как муравьями, не увешаны. Я побрел назад, беспечно закинув автомат за спину.
Гриня вытянулся в шутовском приветствии.
– Мон женераль! Вышли к берегу, подозвали лодку. Натурально – из лагеря, бдят, ожидают выползающих из лесу колонистов, рыбачат. Говорят – раненых возьмут.
– А что у базы, расспрашивал? – Я устало привалился к изъеденному червями пню и, вытянув ноги, начинал понимать, как же я разбит и измучен.
– Не очень-то они разговорчивы. Что я успел понять – там уже почти две сотни народу. Сильно удивились, что мы вышли организованной группой – народ прет в основном поодиночке. Какая-то организованность у них там есть, на уровне нормального туристического лагеря.
– А это для первобытной местности и огромной концентрации оружия и ценностей – немало.
– Да. Вот, скажем, по распоряжению какого-то штаба распатронили вагон, вывели лодки – народ по берегам собирать и рыбку отлавливать централизованно. Живо интересовались, не видели ли мы в окрестностях лагеря чего-нибудь представляющего угрозу лагерю. Типа того, что была пара прецедентов, и все мужики с оружием выдвигались в эти вот холмики.
– Штаб, говоришь?
Лицо Димона выражало вековечное варнакское «фе» любым институтам власти, а особенно – самопровозглашенным.
– Ладно, там разберем, на месте. Давайте – раненых к лодке, бабы… эй, бабы, вы пехом или с комфортом?
Я был приятно удивлен – даже хромоножку нашу еле удалось уговорить загрузиться в спасательный плотик. Остальные весьма подозрительно отнеслись ко всем остальным колонистам, пришлось уступить. Пошли с нами.
Малахольный, пошептавшись о чем-то с тремя «плотоводами» и сгрузив им на борт рюкзак, подошел ко мне и визгливым голосом потребовал автомат и патроны. Таня протянула ему «калаш», притороченный во время пути к носилкам, от щедрот присовокупив свой рожок. Пара-тройка патронов в нем еще должна была остаться.
Малахольный развернулся и, ни слова не говоря, направился пешком вкруг озера и вскоре пропал в холмах.
– Вот так, ни спасибо, ни до свидания, – сказал я совершенно безразлично. Честно говоря, уже не раз и не два сдерживал себя, чтобы не надавать тому оплеух и не выгнать в лес.
– Это еще ничаво… – протянул один из лодочников таким голосом, что было непонятно – куражится он, или всамделишный деревенский ванька, в свои неполные двадцать говорящий рассудительно, с оттяжечкой. – Тут такие шизы из лесу вылазят, хоть назад заворачивай. То ли натерпелись там с непривычки, то ли от роду такие. Один так вааще увидел палатки – и давай в воздух садить очередями. Мы ему орем – дурак, дескать, патроны девать некуда, так ты нам дай, их больше неоткуда брать. А он увидал лодку и полоснул по нам, козел. Ладно еще – дыры не сделал.