Игра не ради игры
Шрифт:
"Интересно, каким народным промыслом занимается этот наставник? — размышлял я. — Первый резьбой промышлял, второй змеев мастерил. Может, этот лапти плетет или, к примеру, на балалайке играет?"
Я постучался в калитку.
— Откр-р-рыто, — раздался детский голос, напирающий на букву "р". Я вошел во двор и увидел девчушку лет пяти, сидящую на крылечке с соломенной куклой в руках.
— Привет, — сказал ей я.
— Пр-р-ривет, — ответила она.
— А ты чего так на "р" налегаешь?
— А я недавно ее говор-р-рить
— А. Понятно. Тебя как зовут-то?
— Адель.
— А где дедушка твой, Адель? Я вообще-то к нему пришел.
— Деда ушел на р-р-реку ловить р-р-рыбу. Как наловит — пр-р-ридет и леденец мне прринесет. На палочке! А у тебя есть леденец?
— Нет у меня леденца.
— Жаль, — вздохнула девчушка.
— Жаль, — согласился с ней я. — А где деда обычно рыбу ловит?
— У пр-р-ристани. Ср-р-разу за ней. Он там один такой, с бор-р-родой!
— А как деду зовут?
— Деда! — Девчушка с недоумением посмотрела на меня: мол, а как же еще деду могут звать?
— Это понятно. А как его соседка называет?
— Стар-р-рый чер-р-рт Гр-р-род!
— Ага, ладно. Ну с меня леденец! И… "р" у тебя здорово выходит!
— Пр-р-равда? Не обманешь с леденцом? — просияла девчушка.
— Конечно нет! — кивнул головой я.
По дороге на пристань я завернул в трактир, обнаружил там всего трех посетителей, и то НПС, и купил у трактирщика леденец, повергнув его в тягостное недоумение. Обычно игроки брали у него пиво и брагу. Видать, конфету я первый попросил. А почему бы мне и не купить девочке леденец? Тем более обещал. И не передать его через дедушку? Дедушки любят, когда их внучками восхищаются. И конечно, передать его до того, как он даст мне умения.
А вообще, после Фладриджа с его беспокойными жителями и толпами игроков, снующих по улицам, Меттан производил умиротворяющее впечатление. По дороге я видел только двух игроков, да и те, похоже, целенаправленно шли сдавать задания.
Я снова подошел к причалу. И впрямь — с бородой был только один из удильщиков.
— Мастер Грод? — обратился я к седобородому.
Тот обернулся и сделал знак: мол, потише!
— Мне бы поговорить с вами.
— Я еще часа два ловить рыбу буду, так что приходи ко мне домой. Знаешь, где живу?
Я кивнул.
— Я когда на рыбалке, о деле не говорю.
— Понимаю, у меня папаша такой же.
Грод кивнул и помахал рукой: мол, все, давай отчаливай, не загораживай.
Нет так нет. Два часа в активе — повод прогуляться по городу и, кстати, зайти в порт — там какой-то крученый квест был. Кораблики, конечно, страхолюдные, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Я остановился у здания порта и сказал вслух:
— Вот сюда и зайдем.
Потом постучался в дверь — я ж порядочный человек.
— Входи, кто бы ни пришел! Только ноги вытирай, — ответил хриплый голос.
Я
Глава 20
НА БЕРЕГАХ ВЕЛИКОЙ РЕКИ (НАЧАЛО)
Начальник порта напомнил мне Мамонта. Нет, особого внешнего сходства не было, не считая роста и волосатости. В отличие от Мамонта этот просоленный и продубленный всеми ветрами морей-окиянов моряк был одноглаз, одноног и невероятно мохнорыл. На его лице застыла злобная гримаса, в углу рта торчал окурок сигары. Но было у него и у Мамонта что-то общее в глазах и в манере держаться. Звали его Нильс Хольгеррсон.
— Ну какого тебе тут надо? — вместо приветствия уточнил господин Хольгеррсон.
О, еще одна родственная черта. Узнаю родного мне человека, с его приветливостью и радушностью. И с любовью к ближнему.
— Мне бы место на корабле, — сообщил я этому морскому волку.
— Ишь чего, тысячу гарпунов тебе в печенку. Впрочем, если ты богатый мальчик и вместе с одеколоном "Роза-Мимоза" маменька выдала тебе на дорожку мешок золота, то гони десять тысяч монет в день и плыви куда хочешь! Хоть кракену в пасть!
— Да откуда у меня такие деньги!
— Тогда иди пешком. С чего бы мне делать для тебя снисхождение, сто тысяч кальмаров тебе в штаны!
Я представил себе картину с кальмарами и штанами. Крайне неаппетитно…
— Ну может, решим вопрос по-другому? — и я подмигнул Хольгеррсону.
— А ну пошел отсюда к чертям! — заревел, как подстреленный бегемот, старый моряк. — Говорили мне, что тут у вас, на суше, мужики как бабы стали, да не верил я! Ишь, договоримся! Да я таких, как ты…
И тут я заржал. Я понял, что про меня подумал старый морской дьявол.
— Да успокойся ты, — сказал я моряку, который уже отстегнул от культи деревянную ногу и начал ее раскручивать над головой, прицеливаясь, как бы половчее ее в меня пульнуть. — Я не то имел в виду!
— Да? — Хольгеррсон несколько раз пыхнул окурком сигары, который почему-то не вылетел у него изо рта во время воплей. — А чего ты имел в виду? Я-то подумал, ты из этих… Заднеприводных… И серьга вон у тебя, как у девки какой…
Надо, надо все-таки проверить, в каком ухе ее можно носить нормальному пацану. А в каком не следует.
Моряк, сопя и кряхтя, но не выпуская сигару изо рта, стал прилаживать ногу обратно.
— Я имел в виду — может, чем помочь надо. Может, я тебе помогу в каком деле, а ты мне плату за проезд скостишь. Ну понятно, не всю, но, скажем, процентов пятьдесят-семьдесят.
— Н-да? Ну вообще-то есть одно дело. Но очень оно странное.
— А поподробнее?
— Капитан той лохани, которая называется "Светляк" и курсирует между городами в низовьях Крисны, — собственно, как раз эта посудина и есть корабль, на который ты хочешь попасть, — куда-то запропал.